Глава 30
Закипела битва.
Гонож ощетинился тучей длинных острых веток и стал похож на дикобраза. Только эти ветки были живые и устремились к Иштвану. Тот молниеносно парировал, швырнув в сторону Гоножа огромные шары, словно сотканные из белого тумана с ярко-зелёной сердцевиной.
Гонож взвыл и страшно заскрежетал, когда один из таких шаров особенно сильно врезался в него. Пошатнулся, но не упал, продолжая яростно атаковать и хлестать воздух своими ветвями-играми.
Пару таких ветвей достигли цели, и я мельком увидела, как правый рукав Иштвана окрасился красным: это была одна из них.
Вторая по касательной мазнула его по щеке, и та тоже украсилась свежим порезом!
Ох…
Тут я заметила странную вещь.
Почему Иштван как будто бы экономит силы? Почему он почти не сходит с одного места, а только отбивает атаки и наносит удары в ответ?
И когда я увидела особенно острую ветвь с уродливым наростом-набалдашником на кончике, устремившуюся ко мне, до меня наконец-то дошло.
Иштван никуда не сходит, потому что защищает меня! Он опасается, что мне навредят, если он отойдёт!
Стоило мне так подумать, как меня затопило сильнейшее чувство вины.
Ну вот, нате-здрасьте! Ради меня старается… не просто шикарный мужчина, а целый дракон, а я тут лежу и прохлаждаюсь! Ещё и наблюдаю за его сражением так отстранённо. Мне только попкорна и газировки не хватает для полного счастья.
“Успокойся, Василиса…” – вдруг ворвался ко мне в разум слабый, дребезжащий, но уже такой родной голос.
Я чуть не рухнула. В фигуральном смысле.
“Тивадай?!! Как ты? Где ты?!”
“Там же, где и был,” – ворчливо отозвался дух, – “не переживай, со мной всё в порядке. Ну, потрепался чуток, ничего страшного. Потом подлечишь меня, ты же у нас заклинательница духов, как-никак.”
В этот момент над головой со свистом пронёсся большой камень и с треском врезался в стену за моим постаментом. Я тут же вжалась в него и увидела, что Гонож, видимо, отчаявшись достать Иштвана своими ветвями, уже перешёл на камни. Он одним ударом доставал их из стены и швырял в Алдериана.
Правда, тот уклонялся не менее ловко, чем прежде. Ещё несколько светящихся шаров попали по Гоножу, тот страшно заорал, но атак не прекратил!
Вот же чучело!
“Никуда не дёргайся,” – меж тем, продолжил учить меня жизни Тивадай, – “Алдериан со всем прекрасно справится сам. Если же тебе навредят, то для него это будет страшнейшим ударом. Тебе этого хочется?”
Нет. Конечно же, нет!
Но я не могу просто так оставаться на месте, скорчившись и обняв себя за коленки, как типичная девушка в беде.
Я тоже хочу помочь любимому!..
Ой.
Я почувствовала, как щёки заливаются горячим румянцем, а сердце колотится в безумном припадке.
Что я только что подумала? Как назвала Иштвана? Я это всерьёз, что ли?
Но на рефлексию времени совсем не осталось.
Потому, что в этот самый момент мой взгляд упал на Феликса Баттори!
Сначала мне показалось, что он пытается распутать гигантский клубок пряжи. В первую секунду я даже не задумалась о том, откуда здесь вообще могла взяться пряжа! Но потом я поняла: он совершает странные пассы руками, вокруг которых обвиваются толстые светящиеся белые нити. При этом, лицо колдуна выглядит жутко сосредоточенным, словно он пытается за три секунды разделить двасти семьдесят три на тринадцать.
И все эти нити ведут… к Гоножу!
Я присмотрелась и с негодованием осознала: да он же его подпитывает!
И точно. Там, где нити соприкасались с веточным телом древесного чучела, пульсировало ярко-белое сияние, которое тут же впитывалось в ветви. В такт ему вспыхивали и глаза Гоножа, а Феликс без устали жестикулировал и жестикулировал, беспрестанно что-то бормоча!
Меня обдало ледяным потом
Плохо. Это очень-очень плохо! Если Феликс и дальше будет так стараться, то битва Гоножа и Иштвана затянется, и далеко не факт, что ректор выйдет из неё победителем. Его-то некому поддержать!