«Чего-чего?» – удивилась я. Тивадай задрал голову и внезапно серьёзно ответил:
– Наш шанс выбраться отсюда.
Глава 4
«Ты шутишь,» – недоверчиво сказала я. Тивадай только отмахнулся плюшевой лапой.
– Скажи, – вкрадчиво сказал он, – тебе что-нибудь известно об истинности у драконов.
Я растерянно посмотрела на него и пожала плечами.
«Я знаю только одно значение у слова «истинность», но ты, по-моему, имеешь в виду что-то другое.
Крыса-Тивадай кивнула.
– Лучше присядь, – важно сказала она, – а то ты уже переполошилась из-за какого-то маленького поцелуя.
– Маленького? – вспыхнула я. В памяти тут же всплыли все подробности поцелуя, и я всерьёз обиделась на Тивадая за то, что он принизил его. Я даже начала разговаривать с крысой вслух, – знаешь, что…
– Сядь, сядь, – нетерпеливо сказал дух, – чтобы падать в обморок было не больно, если что.
Недоумевая, я опустилась на кучу пожухлых листьев, призванных служить мне матрасом,
Тивадай, видимо, окончательно вообразил себя лектором на паре, велел опустить его на пол и принялся неуклюже бродить – вернее, ползать – туда-сюда.
– Для драконов нет бóльшего счастья, чем найти свою истинную. Это та, с которой дракон чувствует общность души и сердца, та, кто является для него средоточием его жизни. И, наконец, та, кто продолжит его и продолжится в нём.
– Погоди-погоди, – замотала я головой, – а можно поменьше пафоса? Особенно в последней фразе.
Крыса замерла и уставилась на меня в упор. Уверена, что будь у неё не пластмассовые глаза, а настоящие, она бы их точно закатила, сражённая моей тупостью.
– Поясняю для недалёких, – прошипел Тивадай, – истинная – это единственная настоящая любовь дракона на всю жизнь…
– Так бы сразу, – проворчала я, но Тивадай неумолимо продолжил:
– А ещё это та единственная, кто сможет родить дракону ребёнка, что унаследует зверя.
– Сможет – что? – слабым голосом осведомилась я. На тело вдруг напала невероятная слабость. Голова закружилась, и я зашаталась. Похоже, Тивадай знал, о чем говорил, когда посоветовал сесть на кровать. Пусть и из листьев.
– Ну хорошо, – слабым голосом сказала я, – а при чём тут я?
– Метка на твоей руке, – лаконично пояснил Тивадай, – такие загораются у истинных и обычно отражают либо герб рода дракона, которому предназначена истинная, либо самого дракона, вторую ипостась того, кто будет м со своей истинной. Иногда это случается само собой, иногда требуется какой-то толчок. Например…
Он сделал паузу и хитро сказал:
– Поцелуй.
Я рывком подтянула к себе ноги, обхватила их и зарылась лицом в коленки. Сердце бухало, как кузнечный молот, а чувство реальности покинуло меня, сделав на прощание ручкой.
– Это какая-то ошибка, – глухо пробормотала я, – я не могу быть истинной Иштвана!
– Это ещё почему? – удивился Тивадай, – истинность может проявиться в ком угодно. Кстати, я рад за тебя!
– Потому что я из другого мира, – упрямо ответила я, – это во-первых. Во-вторых, ну, где я и где Иштван? Я самая обычная девчонка, а он, блин, дракон! В-третьих, вот ты говоришь, что истинность – это любовь на всю жизнь. Но у Иштвана уже была такая любовь – его жена Вероника! Я больше поверю, что она была…
– Не была, – буркнул Тивадай. Я запнулась и изумлённо переспросила:
– Чего?
– Не была Вероника истинной Иштвана, – пояснил дух, – это сложная история… а! Ладно! Лучше потом сама у него спроси! Я, в отличие от тебя, верю, что ты его истинная. Вы оба прямо как два ореха с куста – упрямые и цепляетесь за свои глупые убеждения до последнего.
– Вот спасибо, – мрачно буркнула я. Голова нещадно кружилась, а реальность трещала по швам. Новость, которую обрушил на меня Тивадай, была слишком фантастической, чтобы в неё поверить.
Я вытянула руку и вновь взглянула на изображение дракона. Тот смотрел на меня хмуро, продолжая мерцать красным. Поддавшись внезапному порыву, я даже поскребла его ногтем, ожидая, что он сейчас пойдёт трещинами и отвалится, как переводная татуировка, но этого не случилось.