Всё сказанное им звучало жутковато. Шаг влево, шаг вправо – и вот можно либо в мир духов загреметь, либо помереть от истощения, либо совсем исчезнуть…
– И всё это, – тихо произнесла я, придавленная не самыми весёлыми перспективами, – должен проводить только тот, кому надо получить ответы? Может, можно попросить кого-то более опытного?
На лицо Иштвана набежала тень. Он нахмурился и покачал головой:
– Нет. Дух почти со стопроцентной вероятностью откажется сотрудничать с кем-то третьим.
Замечательно. Робкая надежда попросить какого-нибудь опытного препода, который шарит в таких вещах гораздо лучше меня, провалилась с треском.
– Именно поэтому я всё тебе и рассказал, – вдруг с неожиданной горячностью выдохнул Иштван. Я вздрогнула и посмотрела на него: в его глазах полыхало яркое пламя тревоги, – ты очень рискуешь, Василиса. Да, это шанс получить все ответы от Баттори, но подумай вот о чём. Он может не знать всего. Его сведения окажутся обрывочными и скудными. Не лучше ли дождаться, пока ты получишь наследство Секереша и тогда найдёшь маму?
Я молча смотрела на него. Во мне боролись очень противоречивые чувства и мысли.
Но окончательный ответ вырисовывался всё яснее и чётче…
Глава 39
Я уткнулась взглядом в белый потолок палаты. Цитрусовый аромат, исходящий от Иштвана, как будто бы стал более резким. Я вдохнула его полной грудью – этот запах, который всегда дарил мне ощущение безопасности. Но сейчас, напротив, и он, и слова Иштвана вызвали только холодок по позвоночнику.
Заклинатель может погибнуть. Или дать духу шанс овладеть телом. Или вовсе исчезнуть.
Отличная перспектива, Василиса, просто шикарная.
Я сплела пальцы, чтобы скрыть дрожь.
Я ведь правда могу погибнуть. С первой же попытки. А я даже не знаю, выдержу ли хоть пять минут разговора с духом, не говоря уж о целой беседе…
Перед глазами вдруг возник образ мамы. Не смутный, призрачный, каким он оставался все эти годы, а живой: она улыбается, наклоняется ко мне, поправляет выбившуюся прядь волос…
Это ощущение было настолько острым, что дыхание перехватило. Я быстро заморгала, чтобы навернувшиеся слезы не вытекли на щёки. Зачем я так сделала? А фиг меня знает. Не хотелось показаться слабачкой перед Иштваном, наверное.
Если есть хоть малейший шанс найти маму, я не могу его упустить.
Иштван что-то говорил – снова о риске, о том, что лучше дождаться наследства Секереша. Я почти не слышала. Внутри боролись две силы: страх, липкий и удушливый, и жгучее желание найти маму, наконец-то узнать правду.
– Я… – голос дрогнул, и я тут же разозлилась на себя за малодушие, – я не хочу умирать, Иштван. Я боюсь.
Я подняла на него глаза, чувствуя, что в них пылает решимость, которую он не мог не заметить.
Пару секунд мы молча смотрели друг на друга. Вдруг я почувствовала, что мою ладонь накрыла другая ладонь – широкая, сухая и горячая. Опустила глаза и увидела, что Иштван держит меня за руку.
Сердце затрепетало в горле, и я сглотнула. Иштван ободряюще улыбнулся мне, и я тихо закончила:
– Но если я откажусь, я потом никогда себе этого не прощу.
Он порывисто втянул воздух, словно собирался возразить, но я перебила:
– Я проведу этот обряд. Только… – я сжала свободную руку в кулак, чтобы придать себе смелости, – только если ты будешь рядом. Если ты поможешь мне продержаться.
Иштван долго молчал, глядя на меня так, будто хотел запомнить каждую черту. Потом тихо сказал:
– Я горжусь тобой. Не каждый решился бы на такое даже с опытом, а ты делаешь это ради тех, кого любишь.
Он выпрямился, и в его облике проступила та внутренняя мощь, которую не скрыть ни за какой человеческой оболочкой.
– Ты не одна, Василиса. Я клянусь, что буду рядом и не позволю никакому Баттори или другому духу – забрать тебя. На то я и дракон. И да, я готов защищать тебя до последнего вздоха, если потребуется.
Божечки! Последний вздох сейчас будет у меня: настолько серьёзно это прозвучало.
Голова закружилась, и я медленно сползла по подушке, стекая под одеяло. Никто и никогда не говорил мне ничего подобного.