– Ну, вот и отлично. У тебя теперь полный набор для выздоровления: яблоки, игрушка и мы в придачу.
Я рассмеялась, и напряжение наконец спало.
– Ну? – с нетерпением спросила я, – Какие у вас там новости?
И насторожились. Лица обоих разом помрачнели, и они, переглянувшись, опустили глаза.
– Не слишком радостные, – хмуро сказал Роланд.
Глава 40
– Не слишком радостные, – хмуро сказал Роланд.
Я напряглась, и заяц с лавандой в руках вдруг показался слишком лёгким, почти невесомым по сравнению с тем напряжением, которое повисло в комнате.
– Что случилось? – быстро спросила я. Внутри всё похолодело и сжалось. В голове понеслись тревожные мысли, одна другой краше, и от каждой становилось только хуже.
Вдруг ковен снова поднял голову? Что, если кто-то из них сумел ускользнуть и теперь затаился, готовя новый удар? Или, страшнее всего, раскрыли ещё одного предателя, а там где один, там и целая сеть, и всё это лишь начало куда более мрачной истории?!
Подумав об этом, я почувствовала, как в груди тоскливо заныло. В голове всплыла совершенно неуместная присказка: “На колу мочало, начинай сначала,” и голова закружилась.
Я тряхнула волосами, чтобы прийти в себя, и выжидательно посмотрела на Роланда. Тот молчал, стиснув губы в белую нитку, словно не желая говорить то, что сказать было нужно.
– Ханну раскрыли. Она всё это время была шпионкой. Работала на Дахемский ковен, – наконец выдавил он. Эстер мрачно кивнула, сцепила руки на груди и прикусила нижнюю губу, а в её глазах заплясал страх и негодование.
– Мы все в Академии были в шоке, когда об этом стало известно, – поддакнула она.
Я не ахнула и не удивилась – врать себе не имело смысла. Я об этом прекрасно знала.
Сжала губы, стараясь не поддаться воспоминаниям. Перед глазами встал тот самый склеп, где я лежала, привязанная к каменной плите, а Ханна признавалась мне во всём.
Сердце защемило от обиды. Ханна предала… не просто предала, а растоптала моё доверие. Эх, а я ещё была так уверена, что мы стали подругами… Так радовалась, что чувствую её поддержку, ведь она реально старалась поддержать меня во всём.
А потом выяснилось, что это была просто игра. Просто маска, которую она надевала, только чтобы втереться мне в доверие.
– И что теперь? – хмуро спросила я. Роланд вздохнул.
– Объявлена охота на культистов Гоножа. Кто-то уже сидит в тюрьме, ждет Высшего Инквизиционного Суда. Но насчёт Ханны… – он замялся.
– Что? – я нервно сглотнула и облизала пересохшие губы. Эта пауза мне не понравилась.
– Ханну забрали в тюрьму при Академии, – коротко ответил Роланд, словно отрезал.
– В тюрьме при Академии? – я моргнула, не сразу поверив. – Я и не знала, что у нас такая есть.
– Мало кто знает, – вмешалась Эстер. – Это особое место, туда сажают тех преступников, кто либо имел отношение к Академии, либо совершил преступление против неё или студентов с преподавателями. Об этой тюрьме мало, кому известно. Там… охрана не такая, как при обычных казематов.
– Мало кто знает, но ты знаешь, – вздёрнула я бровь. Эстер вздохнула и развела руками:
– Моя мама водит дружбу с многими высокопоставленными вельможами. Кто-то ей и рассказал.
Роланд с любопытством взглянул на Эстер и добавил:
– Я слышал, что ректор Алдериан собирается допросить её лично. Всё-таки она была студенткой его Академии.
В груди тут же защемило. Какое-то горькое и неприятное чувство. Перед глазами вспыхнуло лицо Иштвана в тот миг, когда он вытаскивал меня из логова Гоножа: суровое, будто высеченное из камня, решительное до последнего вздоха. Вместе с тем, в глубине глаз теплилась забота, такая сильная, что от неё у меня перехватило дыхание – даже при воспоминании.
И тут же рядом с Иштваном вдруг возникла Ханна: не та весёлая хохотушка, какой бы мне очень хотелось её помнить, а озлобленная, завистливая, жестокая. Та, что сама растоптала нашу дружбу и обернулась врагом.
И тут же, как удар под дых, пришло ещё одно воспоминание. Вернее, прозвучало в ушах.
“...господин Гонож точно поможет мне заполучить ректора Алдериана!”
Она ведь поэтому и попёрлась в этот чёртов ковен!