Так шло до того дня, когда он вызвал меня в свой кабинет.
Я вошла, сжимая под мышкой тетрадь. Иштван стоял у окна, руки за спиной, глядя в небо. Его силуэт был почти слился с сумерками — только глаза мерцали отражённым светом.
– Звёзды наконец заняли нужное положение, – сказал он негромко.
Я замерла. Сердце захолонуло. Неужели…
– Это значит?.. – выдохнула я.
Он обернулся, и в его взгляде смешались тревога и решимость.
– Мы можем провести обряд, Василиса. Тот самый.
Глава 48
Я замерла, не веря своим ушам.
Сердце ухнуло куда-то в живот, а потом взлетело обратно, будто пойманная птица билась в груди.
– П-правда? – аж запнувшись от волнения, выдохнула я. – Ты серьёзно?
Он кивнул — спокойно, почти безэмоционально, но я почувствовала: под этой внешней невозмутимостью кипело то же волнение, что и во мне.
На миг мне захотелось броситься ему на шею. Потому что все недели ожидания, сомнений и бессонных ночей вдруг обрели чёткий смысл.
Но вместо этого я сжала тетрадь в руках так сильно, что заболели подушечк пальцев.
– Значит… всё готово? – спросила я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
– Почти, – ответил он. – Я проверил расчёты и положение звёзд. Окно открыто. Если действовать сейчас — у нас есть шанс.
Шанс.
Всего одно короткое слово, а от него закружилась голова.
Шанс узнать, где мама. Почему и зачем она попала в Баллашьярд. Кто она на самом деле.
Да тьфу! Элементарно обнять её! Услышать её голос – вживую, а не в собственном воображении – и я буду уже счастлива.
И всё же вместе с радостью поднялась волна страха.
Мне вдруг стало страшно до дрожи — как будто под ногами раскололась земля, и я стою на узком мостике между жизнью и тем, что лежит за ней.
– Василиса, – сказал Иштван мягко, от которого явно не укрылось, как я побледнела, – напоминаю: ты не обязана это делать. Дождись исполнения завещания, и всё.
– Я обязана, – сорвалось у меня слишком резко. Я подняла взгляд, встретившись с его глазами. – Я должна воспользоваться этим шансом и найти маму!
И тут же смешалась, устыдившись своего внезапного порыва. Опустила глаза и глухо сказала:
– Извини. Но это для меня действительно очень важно.
Иштван прищурился, изучающе глядя на меня, но просто кивнул, как ни в чём не бывал.
– Хорошо. Но сначала ты должна отдохнуть. Завтра, в полночь, жду тебя в моём кабинете.
Когда я вышла от Иштвана, то почувствовала, будто шагаю по воздуху. Пол под ногами ходил ходуном. В груди пылал огонь от бешеного сердцебиения, и я не могла понять, что сильнее — восторг или паника!
***
Мне снился странный сон — и странным он был не потому, что я видела маму, а потому, что впервые за долгое время её лицо не расплывалось в дымке, не таяло, как обычно.
Всё было предельно чётко: холодный серый камень, похожий на алтарь, тусклый свет, будто луна светила через воду, и мама — неподвижная, спокойная, будто просто спала. Только губы чуть шевелились. Я не слышала, что она говорит, но смогла прочитать по движениям губ: она звала меня по имени.
Я проснулась со странным ощущением, словно голос мамы эхом отдавался в ушах. Это было странно, ведь именно голоса-то её во сне я и не слышала!
Полдня ходила под впечатлением — то ли это было предзнаменованием, то ли сама себе уже всё напридумывала. Вдобавок меня колотило от волнения: сегодня у меня есть все шансы получить информацию о маме! Неиллюзорно – как бы странно это ни звучало!
День тянулся, как старая жвачка. Я просто подыхала от нетерпения и волнения, мало соображая, что вообще творится вокруг.
Зато когда наступил вечер, ноги у меня начали подкашиваться, а горло – перехватывать.
– Возьми меня с собой, – ворчливо сказал Тивадай, пристально наблюдая, как я мечусь по комнате.
– В качестве моральной поддержки? – обрадовалась я, – Вот спасибо!