– Прекрати! – шикнула я, облившись холодным потом от неожиданности.
Тивадай только фыркнул.
Иштван поставил передо мной керамическую чашу и протянул небольшой мерный ковшик с серебряными насечками.
– Здесь обычная вода. Налей в чашу три капли. Больше нельзя.
Я послушно наклонила ковш, изо всех сил сосредоточившись на том, чтобы руки не дрожали от волнения.
Прозрачные капли, которые мне показались тяжёлыми, словно ртуть, лениво сорвались в чашу. Каждая — с приглушённым звоном, будто падала не вода, а стекло.
Оставила ковш в сторону. Беззвучно выдохнула через нос.
Иштван подал мне маленькую жестяную коробочку.
– Это пепел, – сказал он спокойным, почти отстранённым голосом. – От маренника сумеречного. Цветок духов. Магистр Грегуар должен был вам рассказывать о нём.
Магистр Грегуар… в памяти всплыло бледное лицо вампира, и я зябко передёрнула плечами. Я так до сих пор и не поняла, как относиться к нему, с учётом того, что в Академии его больше нет.
Но маренник он упоминал, и спасибо ему большое.
– Редкое растение, которое растёт там, где грань между реальным миром и миром духов слишком тонкая, – запинаясь от волнения, пробормотала я, воскресив в памяти страницу из учебника, – говорят, что его аромат – единственный, который могут слышать духи.
И я их, надо сказать, полностью понимаю. Маренник, как и его пепел, издавал резкий запах лежалого козьего сыра, от которого щекотало в носу.
– Молодец, – усмехнулся Иштван, – хорошо всё запомнила. Пришла пора попрактиковаться в применении маренника. Помнишь, что с ним делают в ритуалах призыва?
– Э-э-э… – как назло, именно этот момент выскочил из памяти.
Я прикусила губу и ляпнула наугад:
– Разводят в воде и опрыскивают круг призыва?
Иштван поднял бровь, и я тут же замотала головой:
– Нет-нет, конечно, это не то. Маренник… маренник…
В голове было пусто, как в ведре, из которого вылили воду.
“По кругу его сыплют”, – проворчал в моих мыслях Тивадай, и я тут же обрадованно уцепилась за его подсказку:
– Да! Призывающий рассыпает пепел вокруг себя! Спасибо, Тивадай… ой.
И испуганно осеклась, сообразив, что выдала себя с потрохами. Иштван усмехнулся и одобрительно кивнул:
– Верно. Будем считать, я не слышал последней фразы. Сыпь по кругу!
Я присела на корточки и начала тщательно, почти по крупинке, высыпать серебристо-серый пепел вдоль вырезанных в камне символов. Мне показалось, что он странно мерцает, будто живой.
Иштван опустился на колено напротив меня и наклонился ближе, пристально наблюдая за процессом. От его близости руки у меня немедленно заходили ходуном, но я сделала над собой усилие и заставила сосредоточиться.
“А ведь мы тут одни”, – мелькнула сладостная, но предательская мысль.
“Ага, не считая меня”, – ворчливо вклинился Тивадай, и я очнулась. Мысленно похлопала себя по щекам и сипло спросила:
– Так, я закончила… дальше что?
– Дальше начинается самое сложное, – вздохнул Иштван и велел:
– Василиса, посмотри на меня.
Я подчинилась. В горле пересохло от волнения.
Наши глаза встретились, и Иштван негромко, но веско сказал:
– У тебя остался последний шанс отказаться от этой затеи. Дальше такой возможности уже не будет.
Я помедлила с ответом. Мысль о том, чтобы повернуть назад, на мгновение показалась самой заманчивой на свете. Встать, уйти, вернуться в свою комнату в общаге и спокойно лечь спать. Но…
– Нет, – решительно мотнула головой я, – ни за что. Я слишком далеко зашла, чтобы отказываться.
Глаза Иштвана блеснули расплавленным серебром.
– Тогда приготовься. Бери чашу с водой. Начинается самое сложное и опасное.
Глава 50
Поначалу всё шло удивительно гладко.
Я держала чашу обеими руками, будто она могла ускользнуть от меня в любую секунду, и вглядывалась в прозрачную воду. Она ничем не отличалась от обычной.