Всевышний в порыве гнева заточил ведьм в своем лесу, и по сей день ни одна ведьма не может покинуть пределы Вечного леса.
Что же касается дальнейшей судьбы Эль и ее ребенка история умалчивает, но как гласит легенда она ушла на остров Зархарн, где поселилась среди таинственного народа. Когда ее нашел Аллонир, то было уже слишком поздно, их ребенок, сделал первый вдох и больше никогда не проснулся.
Я в очередной раз вытерла слезы.
— Леди тер Кериар,— в библиотеку ворвался дворецкий, прервав рассказ Мари.— К вам Мистер Эрик.
Леди подскочила в ту же минуту, бросив мне на последок:
— Эритэ, сиди тут, я скоро приду,— посмурневшее лицо и севший голос родственницы меня озадачили, но я не успела сказать и слова, она захлопнула дверь.
А я осталась сидеть и думать, что же случилось дальше… Вытянув руку, растопырила пальцы и подставила их под солнечные лучи. Они проходили сквозь пальцы прямо в лицо. А потом я растянулась в подобие улыбки и сладко потянулась.
Так его зовут Эрик, видимо это тот мужчина который захаживает с весьма сомнительными намерениями к моей милой родственнице.
А потом я встала и пошла вдоль огромных стеллажей библиотеки. Каюсь, я давно хотела посмотреть на эти книги, хоть история меня поглотила, но пощупать и понюхать страницы, хотелось больше. Я прошла вдоль огромных стеллажей библиотеки. Тем более жизнь такова, что если она, что-то преподносит, то и брать от неё нужно по максимуму.
Вот и я, спустя пять минут перерыва, решила проверить, смогу ли, что-нибудь прочитать.
Первая попавшийся книга оказалась романом. Об этом говорили первые строчки страницы, на которые пал мой взгляд. Я немного скривилась, и да, подметила, что все же понимаю написанное.
Никогда не любила розовые сопли, да и буквы совершенно иные. Мой внутренний книжный червь возликовал, а разум говорил, что в ближайшее время вряд ли ему удастся насытиться местным чтивом.
Но письмо и вправду очень красивое. Плавные волны с красивыми завитками, чем больше я читала, тем больше слова манили и четко выводили порядок строк в моей голове.
Мой любимый обществовед говорил, что по письму народа, можно понять саму его суть. Нужно будет потом спросить у Мари про языки и много ли их здесь.
Но на мгновение у меня появилось чувство дежавю. Я прикрыла глаза, вспоминая мою первую суровую зиму вне дома.
Первый снег окрасил дорожки асфальта в белоснежный цвет. Птицы покинули свой дом, улетая в теплые края, и лишь изредка, с улицы доносился крик ворон. Черное, как смоль перо, опустилось на мой подоконник, предвещая о скорой удаче.
Я подошла к приютскому подоконнику, который не менее суровыми ночами пропускал холодный ветер, напевая лишь для себя понятную мелодию, и подняла вороное перо.
Мне было четырнадцать. Меня бросили в приюте, как не нужную вещь, а я все грезила, как мой горячо любимый отец вернется за своей принцессой, но он погиб. Исчез в один момент и больше не вернулся, словно его никогда и не существовало.
Но тогда я не понимала… Еще не понимала, что за мной больше никто не придет, больше не поцелует в макушку, и не поддержит, когда тебе одиноко.
В своем возрасте, как и все дети я страдала «синдромом восьмиклассника».
Представляла себя ведьмой или вампиром, с возрастом у меня остались некоторые замашки, но в тот момент это было спасительной реальностью.
Мне нравилось играть в собственном мире, никто не трогал и не пытался стать его гостем. Именно там, когда мне было плохо, сказочные гномы успокаивали своими байками, а веселые сатиры пытались развеселить задорными песнями.
Для ребенка потерявшего в один момент все – это было нормально, но они пытались разрушить эту спасительную потустороннюю реальность, которая с каждым днем поглощала меня все больше.
В какой-то момент я создала собственный язык, письмо, которое встретилось здесь. А может все эти моменты были не сном? Я провела ладонью по гладкой странице, вдыхая приятный запах старой книги.
Сзади меня упал один из массивных фолиантов, который с громким «бум» упал на пол. Я вздрогнула, а волосы на затылке сразу же встали дыбом, ноги, будто налились свинцом, не позволяя сдвинуться с места.
Оттуда, где раньше стояла книга донесся скрип и шелест объемных юбок.
— Старая растяпа!— ошеломил совсем рядом голос старушки. — Ой!- произнесло явно «что-то» женским голосом, окончательно вводя меня в шок.
Громкий прыжок в конце которого было характерное «бац» стало подтверждением моих мыслей.
Я медленно, боясь спугнуть это «что-то» женского рода, поворачивала голову, глаза же уже были готовы выйти из орбит, но это не осталось не замеченным и это «что-то» едко прокомментировало:
— А ты что уставилась, лупоглазая? Никогда домовых не видела!?
—Н-нет,— заикаясь ответила я, вспоминая молитву Отче наш, и для надежности перекрестилась.
— Еще в обморок тут упади! Нашла чего пугаться, — домовиха с румяным лицом задумалась, почесывая правую кисть своей маленькой, но пухленькой ручки.
— К знакомству. — Осведомила её, и протянув руку, представилась.— Маргарита.
— Баб Дуся, – на пару секунд она замерла, наверное, обдумывая мои слова, а потом выкрикнула.- О! И в правду к знакомству,— та радостно хлопнула в ладоши и уставилась на меня с явным одобрением.
— Ага,— контакт с домовыми установлен, осталось оправиться от шока.
Баб Дуся оказалась совсем низенькой старушкой, ростом в две-три средние книги. Ее седые волосы убраны в аккуратненький чепец, откуда только пару прядей волос и выбивались из простой конструкции. Лицо у нее румяное с щечками и пухлыми губами. Одета она обычно, как русская женщина в семнадцатом веке. Большие и явно не по её размеру лапти, красочный сарафан, и повязанный платок на шее. По черным глазам домовихи, я уловила ее заинтересованность в моей персоне.
— А я уже отчаялась, что молодое поколение не ходит в библиотеку. Мол, теперь магия есть. Тьфу! Народное средство лучше, в сто крат ценятся. А ты деточка, что тут забыла? — домовиха посмотрела на книгу, которую я держала в своих руках и расплылась в теплой, почти материнской улыбке.
Я немного засмущалась и опустила голову, вспомнив, какую книгу держу, баб Дуся же без остановки продолжила:
— Романы же сейчас совсем никудышные пошли, одни, ежели, сопли и банальщина, а ты деточка лучше не дури свою светлую головушку и пойдемка со мною. Помощь твоя нужна, — я не успела опомниться, как уже успела пополнить свой запас слухов новыми. Я узнала о дочке конюха, которая принесла двойню. О служанке по имени Френс, что была фифа на районе и ещё много мелких подробностях.
А когда мы пришли к столику, где по идеи должна сидеть библиотекарша, баб Дуся, слегка стукнув себя по лбу, спросила:
— Марго… А кто ты?
— Внучка леди Марианны, —старушка охнула и зажала свой рот маленькой ладошкой.
— Но.. но прошло всего ничего… Какая внучка? – она словно меня не замечая, говорила всякий бред про ее не в меру болтливый язык.
— Как…
—Ох, Эритэ, я тебя везде обыскалась, — из неоткуда появилась « бабушка». — Старый знакомый приезжал, извини, было никак нельзя отложить встречу.
После этого домовая и вовсе вся побелела. Я озадачилась сильнее, а в голову начали подкрадываться разные плохие мыслишки и очень интересные подозрения.
— Сдурела девка от горя, Всевышний, что же это делается?— начала бубнить Баба Дуся.
— Баб Дусь, а не пора ли вам заняться своими делами?— жирно намекнула Мари.
— Да, да… Уже иду,— промолвила та и моментально скрылась, шепча себе, что-то под нос.
— Ладно, Эри, мы сильно задержались. Нам еще предстоит поездка в город и маленький сюрприз от меня в честь воссоединения. Так что, через десять минут спускайся вниз, а Сюзанна проводит, — девушка показала подбородком в сторону служанки, которая вошла следом за Мари.
— Хорошо, Марианна, – она провела пальцем по моему лицу и потрепала за щечку, как маленькую девочку.
— Ладно, нам пора,—а после рыжая бестия покинула кабинет, махнув длинным шлейфом платья.
А я осталась стоять в шоке, перебирая оборки своего одеяния.
— Леди с вами все нормально?— спросила служанка, когда я будучи поглощена в собственные мысли проигнорировала ее вопросы.
— Да,— и для большей убедительности кивнула.
— Тогда пойдёмте, Леди тер Кериар уже наверное заждалась,- с этими словами мы направились из библиотеки в жилое крыло.
И чуть позже все-таки выяснилось на какой же вопрос я ответила. Лучше бы я сказала нет и вообще слушала, а не витала в облаках.
В моих покоях меня ожидала пытка из корсета и вороха нежно розовых юбок. Терпеть не могу розовый во всех его оттенках.
Так что в карету я села не в лучшем расположении духа.