1972-й – год окаменения застоя, торможения самого времени, когда уже не столько вожди влияли на Систему, сколько сама Система брала их в плен. Ухудшить ее вожди могут – и в 1979-м, войдя в Афганистан, по сути, поставили на ней крест, – а вот улучшить – не очень. Хотя как раз начало 1970-х, несмотря на заметное дряхление Брежнева, – это попытка прагматизации внешней политики, разрядка, дружба с Ричардом Никсоном, хорошие отношения с ФРГ и Францией. Черняев записывает: “Может быть, и в самом деле Киссинджер и Никсон… полагают, что лучший способ установить всеобщий мир на Земле… это поднять благосостояние советского народа до американского уровня”. И ведь, между прочим, судя по мемуарам Генри Киссинджера, действительно так думали: нейтрализовать вероятного противника доведением его экономики до человекообразного уровня. Богатый противник не враг, ему есть что терять, а марксизм-ленинизм – это все словесная оболочка.
А вот что, по записям Черняева, делает Брежнев на пленуме ЦК – еще до того, как его в 1974-м ударил инсульт и всё покатилось по наклонной. Генсек подает реплику в адрес министра черной металлургии Ивана Казанца (он два десятилетия просидит в своем кресле, до самого прихода Горби): “Хвалитесь, что выплавляете больше США… А качество металла? А то, что из каждой тонны только 40 % выходит в продукцию по сравнению с американским стандартом, остальное – в шлак и стружку?!” В адрес министра легкой промышленности Николая Тарасова (та же биография – двадцать лет первое лицо в отрасли до прихода Горбачева!): “У вас на складах миллион пар обуви валяются. Их уже никто никогда не купит, потому что фасоны лапотные… Так ведь можно скупить все заграничное сырье и пустить под нож. Людям нужны не деньги, а товары. И только имея товары продаваемые, мы можем вернуть деньги, чтобы строить домны…”
Это просто моментальная и четкая фотография советской экономики, зависящей от западного сырья и не зависящей от нормального потребителя. И такие слова произносит генсек Коммунистической партии, а не ультралиберальный монетарист из Чикаго.
И в то же время: “Наш (советников. – А. К.) удел выкручиваться, чтоб безжизненные формулы, уже не годные даже для элементарных учебников, излагать как-то так, чтобы «выглядели»… Пошлое надутое доктринерство, озабоченное лишь тем, чтоб не оступиться в глазах начальства”.
Это же интеллектуальный паралич, проистекающий из паралича политической воли. Вся страна – от простого пролетария до генсека – словно бы поймана в сеть. До перестройки тринадцать лет, а уже понятно, что государство обречено, сколько бы партийные интеллигенты высшей пробы – Бовин, Арбатов, Загладин, Шишлин, Черняев – ни шлифовали слова, произносимые с амвонов.
Таков весь дневник. Множество фактов, интриг, оценок – и всё тот же бег на месте. Цитата из выступления заведующего отделом плановых и финансовых органов ЦК Бориса Гостева, 1975 год: “95 % предприятий не выпускает никакой продукции высшего качества, 2/3 министерств не выполнили план. Пришлось перевести в распродажу (из-за низкого качества и старомодности) на 2 млрд продукции ширпотреба, но она все равно осталась на полках”.
Привет радетелям советской плановой экономики!
13 ноября 1978-го. Разговор с Георгием Арбатовым: почему Брежнев не принимает делегацию сенаторов США, а вместо этого встречается с главой Эфиопии? Ведь из-за этого отодвигается перспектива заключения договора о сокращении стратегических наступательных вооружений. Один из многих тревожных звонков о впадении власти в маразм и окончании разрядки.
5 января 1979-го. Мороз до 45 градусов. “В Москве целые районы оказались без электричества и в холоде… Два дня в булочных не было хлеба. Не было молока”.
Экономика: мяса поступает в розничную продажу 1,5 кг на человека в год; “скармливаем около 100 млн тонн пшеницы скоту… 120 млрд рублей на сберкнижках плюс 40 млрд рублей в кубышках. Товарной массой покрывается это на 40 %”. Вот они – истоки гигантского денежного навеса (денег, на которые ничего нельзя было купить), прорвавшегося спустя одиннадцать лет в виде гиперинфляции после либерализации цен.
Запись 6 октября 1980 года. “В Лондоне гнездо «одаренных детей» «больших родителей». Завотделом МИДа пожаловался как-то мне: я, говорит, превратился просто в блатмейстера – внук Суслова, зять Громыко, сыновья трех замзавотделами ЦК – Киселева, Соловьева, Щербакова”. Лондонград наши граждане основали уже тогда, до эпохи мини- и макси-олигархов.