— Машенька, родная! — завораживающе шептал мужской бархатный голос, в то время как сильные горячие руки жадно исследовали мое дрожащее тело, жаждущее более откровенных ласк.
— Жизнь моя, единственная! — словно в бреду слышала я еле уловимый хрип парня, зачаровано следя за тем, как манящие губы медленно приближаются к моим, обещая упоительные удовольствия.
Как вспышка, в голове засверкали воспоминания о другом поцелуе, с раздражающими чавкающими звуками, когда чужие женские руки жадно обнимали плечи Кости, ныряя в его мягкие волосы, жаркий шепот парня, от которого замирало мое разбитое сердце, нежно рокочущий в женское ушко другой очарованной им девушке пылкие слова, наполненные неистовым желанием. Словно хлесткая пощечина, эти воспоминания вмиг отрезвили мой разум от любовного дурмана. Нервно вздохнув, я отвернулась от настигавших меня губ и, дернувшись, чувствительно приложилась головой о стену за спиной.
— Машенька, что с тобой? — уже не стараясь сдерживаться, прокричал секретарь Бессмертного.
— Все в порядке, — невозмутимо ответила я, высвобождаясь из мужских объятий и отступая к дверям. — Благодарю за то, что проводили. Время позднее, пора спать. Спокойной ночи.
Константин хотел было снова ко мне метнуться, но я предусмотрительно вскинула перед собой руку, сохраняя расстояние между нами.
— Машенька, если я словом или действием, не зная об этом, обидел тебя, то сердечно прошу у тебя прощения! — вполне искренне каялся парень. — Не было в том моего злого умысла.
«Ой, я даже гадать не буду, какими конкретными действиями на извивающемся от желания жарком теле Роксаны ты меня обижал!» — подумала я, и, окинув парня надменно-холодным взглядом, скрылась за дверью.
Оперевшись спиной о разделяющую нас преграду, услышала, как мужской кулак с неимоверной силой врезался в стену замка Кощея Бессмертного. Не только мне на душе паршиво! От осознания данного факта необъяснимо стало легче. Злорадно улыбаясь, потопала в ванную изучать честно украденный фолиант. Удалось лишь по диагонали прочитать про род главного Колдуна. Книжки, которые изучал царенок, были подробнее, чем моя. Сонные потуги освоить материал ни к чему не привели. Вновь спрятав книгу и ополоснув лицо в слабой попытке оправдать столь длительное пребывание в храме чистоты, без сил поплелась в кровать, чтобы хоть пару часов урвать у ночи для сна.
Глава 19
— Кар! — звенело в моей голове.
— Щур, ты самый страшный и ужасный! Все трепещут перед тобой и завидуют, и падают ниц, признавая твое могущество! — переводила я рвущуюся из меня брань в сказочный пафос.
— Маша, ты чего? Головой стукнулась? — подозрительно, но благосклонно прошептал ворон.
— Какой же ты сладкий, когда не орешь с утра! — облегченно выдохнула я и улыбнулась, не открывая глаз.
— Кар! — возмущенно проорал чернявый.
От жуткой головной боли меня подкинуло над кроватью, и я протяжно застонала, решив, что, если лесть не сработала, то, следовательно, можно переходить к физическим способам воспитания пернатых утренних гостей и метнула в крикуна подушкой.
— Согласен, был не прав! — тут же сориентировался в ситуации ворон.
Затем меня уже привычно обдуло теплым воздухом, и в голове прояснилось.
— Маша, злоупотребление горынычевским вином до добра не доведет! — выговаривала мне птица.
— Да если бы я вчера хоть каплю того вина в рот взяла, то сегодня не было бы так обидно принимать страдания моей несчастной головушки, — искренне жаловалась я. — Лучше б я вчера тяпнула!
Подтянув одеяло к груди, стала внимательно рассматривать сидевшую передо мной птичку. Ее поведение мне показалось необычным, можно сказать, странным. Ворон слишком старался приветливо смотреть не меня, казалось, что сейчас клюв разойдется в радушной улыбке.
— Ну, колись! — я подозрительно сощурила глаза.
— Я давным-давно уже не яйцо, чтобы колоться! Я — взрослый ворон! — пытался шутить пернатый.
— А я в тебя верю, давай поднатужься и колись! — не сдавалась я.
От изумления у птицы троекратно увеличились глаза.
— Вот видишь, какой ты талантливый! Окуляры твои вот-вот лопнут! Давай, и всей остальной тушкой не подкачай! — отчаянно хамила я.