— Какая ворожба? — не выдержал потока девичьего бреда Горыныч, косясь на нашего кривенького, обделенного всеми колдовскими талантами, что для Змея, видимо, не являлось секретом.
— В нашей столице каждая незамужняя барышня знает, что если царевич Елисей на ярмарке подарит тебе леденец на палочке и пригласит за огородами прогуляться, то отказываться ни в коем случае нельзя. Потому что будет тебе после того, как ты всё-всё про звездочки те треклятые выслушаешь и не заснешь, жених-красавец, да семейное счастье в достатке. Кто ж своим будущим рисковать-то будет? Ни одна сосватанная в нашей столице от тех огородов не отказалась. Дур среди нас нет!
Сомнительное утверждение!
От такого неожиданного таланта оболтуса у Горыныча брови поползли вверх, сразу все, то есть все шесть штук, а у Соловья отвисла челюсть, Бессмертный откровенно скучал, наблюдая за нами. И только Роксана, Кунегунда и Войцеха не сводили с косенького серьезных внимательных глаз.
— А как долго о тех звездочках слушать надо? — кидая осторожные взгляды из-под опущенных ресниц на Бессмертного, спросила расчетливая фаворитка.
— Две недели! — четко проинформировала Марфа, сдавая все скрытые возможности кривенького.
Прикидывая, как бы сократить курс лекций до минимума, при этом, не теряя силы ворожбы царенка, Роксана, словно морж, шевелила усами и поигрывала бровкой.
— Знание о небесных светилах и астлономических явлениях для Вас, Локсана, будут лишними, так как Вы слишком для них плагматичны. Это учение будет полезно возвышенным, тонким натулам, — припечатал фаворитку оболтус, демонстрируя пакостное чувство юмора, явно передавшееся ему по наследству от бабушек по материнской линии. — А вот мой двухнедельный кулс милейшим Кунегунде и Войцехе я бы с удовольствием плочитал, если бы они сочли возможным его послушать!
От услышанного матрешки захлопали в ладоши, весело подпрыгивая на месте. Роксана было кинулась воспитывать нашего картавого оратора явно насильственными методами, но грозный взгляд Бессмертного, в котором так и плясали веселые чертики, пригвоздил фаворитку к полу. А вот Горыныч с Соловьем и посольским семейством смотрели на нашего царевича с восхищением. Видимо, до оболтуса наглую фаворитку тут так складно никто еще не причесывал. Марфа осталась в полном неведении по поводу кипящих вокруг нее страстей.
— Марфуточка! — взяла инициативу в ведении допроса в свои руки баба Яга. — Да разве можно в одну тюрьму, да с холостым мужчиной! Позор-то какой!
Мы дружно закивали головами в подтверждении слов пенсионерки. Даже Ирина присоединилась к нам в осуждении казематного распутства. Тадеуш Густавич и Лючия затаили дыхание, надеясь, что данный аргумент отпугнет от их драгоценного сына это капризное и громко вопящее «счастье». Но Марфа не намерена была так легко сдаваться.
— Он мой жених! — негодовала боярышня.
От этих слов посольская чета скривилась, наш допрос явил им Марфуточку с новой неизвестной стороны, которая ужасно их напугала. А вот посольский отпрыск засиял, как начищенный пятак, любуясь своей «невестой». Его даже не страшили такая девичья решительность и напор в вопросах достижения личного счастья!
— А сватовство было? — не унималась баба Яга. — Приходили ли сваты в дом твоих родителей? Просил ли суженый отца и матушку отдать тебя ему в жены? Или ты хочешь смертную обиду нанести боярину Бродеку Водзимировичу и боярыне Беляне своим пренебрежением? Или хочешь оскорбить будущего мужа своего, не дав соблюсти обычаи наши и традиции? — пафосно взывала к совести молодой вертихвостки баба Яга, с укоризной глядя на белокурую красавицу с зареванным лицом и распухшим красным носом, и негодующе качала головой.
Старшие посольские воспряли духом и с чувством глубокой благодарности смотрели на великую колдунью тридесятого царства.
— Ты же — боярышня честная! — стала напирать на Марфу Янина. — Вот и не позорь посла! Дай парню шанс сделать все, как положено, чтобы не стыдно было людям в глаза смотреть. Появится он у тебя на пороге на белом коне, да в красном кафтане, да с мечем в руках, да со сватами, попросит твоей руки у батюшки да матушки, как положено по традиции. Тогда гордо будет носить звание твоего жениха да бахвалиться им перед всеми, а потом уж — честным пирком да за свадебку! — плела отборную, но мечтательную чушь молодая зараза.
Марфа задумалась, Лючия, сложив в молитве руки и уперевшись взглядом в потолок гостиной, отправляла срочные телеграммы всем святым с просьбой о помощи — отвадить от их сына эту избалованную холеру. Тадеуша, сидевшего в напряженном ожидании, била дрожь. Младший посол, увидав набежавшие в уголках глаз капризной девицы слезы, нежно обнял Марфу, благоговейно вздохнув.