Пшемислав, догадываясь куда я клоню, откровенно прятал глаза от своей зазнобы.
— Все верно! — уже явно раздражая сидевшую под боком у молодого посла девицу, вновь безропотно согласилась я. — Только одного тебе никто здесь не удосужился рассказать: выйдя замуж за своего ненаглядного или любого другого местного мужчину, ты, являясь чужестранкой, автоматически меняешь статус боярышни на статус простолюдинки, — глаза Марфы испуганно округлились. — Девушки, не рожденные в Кощеевом царстве, не имеют права учиться, работать, — тут носик избалованной девицы презрительно сморщился, но я продолжала сыпать аргументами: — Посещать кафе и рестораны, государственные праздники, официальные приемы, большие магазины, полные торговых лавок с чудеснейшими товарами. На все это имеют право исключительно женщины, рожденные в Кощеевом царстве.
Марфа была в ужасе и уже осуществляла эвакуацию из уютных объятий любимого. Я же следовала мудрой поговорке: «Куй железо, пока горячо».
— Как видишь, чтобы попасть на праздник тысячелетия правления Кощея Бессмертного, мама твоего ненаглядного — очень даже красивая женщина, — от моего комплимента Лючия зарделась. — Была вынуждена надеть чадру, чтобы скрыть свое лицо и слиться с толпой местных «красавиц».
— Что же тогда тут делают жены-чужестранки? — содрогаясь от услышанного, спросила боярышня.
— Дома сидят, детей рожают и не отсвечивают, — предельно четко раскрывая глаза на будущее Марфуши, раздраженно рявкнула мать посольского семейства.
— Ну что, сейчас вас женить или ты, по обычаю, сватов дома поджидать будешь? — вновь стала наседать баба Яга.
Девица, что всю жизнь желала стать царевной на зависть всем своим подружкам и родственницам, не смогла согласиться со столь плачевной участью. Не в меру деятельная и тщеславная натура Марфы не выдержала правды жизни, и боярышня сдалась.
— Согласно обычаю, дома подожду! — тихо пропищала девица.
— Кощеюшка, возвращай этих заблудших куриц домой! — просительно обратилась к злыдню баба Яга.
Тот не спешил выполнять просьбу старушки, что-то молча обдумывая.
— Или ты их захотел у себя в заложниках оставить, чтобы было, кем Машеньку запугивать? — ехидно подметила Янина, на что мы с коллегами лишь горько усмехнулись.
Наш эмоциональный демарш не остался незамеченным. И только было Бессмертный решил реабилитироваться в наших глазах и хлопнуть в ладоши, как тут на авансцену вышла царская ключница Ирина со своим выступлением.
— А как же мой сыночек Святояр? Он меня нашел! Его тоже вместе со мной в тридесятое царство отправляйте! — обеспокоенно пыталась приказывать Ирина.
— Нет, пусть еще под арестом посидит для надежности, — неожиданно для ключницы ответил сам Бессмертный.
Бабенка вся сжалась, но отступать не была намерена:
— Да за что же ему в твоей тюрьме сидеть? Ну, дал пару оплеух твоему секретаришке, подумаешь! От твоего слуги не убудет!
От такой наглости Кощей аж весь взвился:
— От твоего сына — царского воеводы, оскорбившего моего подчиненного, тоже не убудет в моих подземельях посидеть, уму-разуму набраться!
— Если сына не отпускаешь, то и я никуда не поеду! Буду с ним в казематах сидеть! — перешла на ультиматумы Ирина.
— Да кто еще тебя туда пустит, дурная баба! Сейчас хлопну и будешь ты сидеть, как просила, в тюрьме, только у СВОЕГО царя-батюшки, Ждана Годиновича! — насмехался над ключницей грозный дохлик.
Ирина чуть побледнела, но даже не думала сдаваться:
— Да как же он тут совсем один? Кто же за него, горемычного, на чужбине заступится? — старательно подвывая, Ирина активно давила на жалость Кощея.
— Отчего же один? — театрально недоумевал бледненький. — У него тут невеста есть! Она о нем и позаботится!
— Кто? — не ожидая такого поворота, опешила ключница.
— Мария Васильевна! — провозгласил дохлик и жутко рассмеялся.
Дабы повторно не уйти в бессознанку от неудержимого веселья бледнолицего, плотно зажмурилась и закрыла уши руками.
— Машенька! — одернула меня баба Яга через продолжительное время. — Он уже закончил.
И действительно, Кощей прекратил изображать из себя ретивого коня, остальные перестали держаться за сердце. Всех охватила гармония.
— Посмеялись, и хватит! — тоном строгой воспитательницы заявила я. — Перенеси этих в тридесятое царство, в тюрьму! А о твоем поведении, — обратилась я к Кощею. — Я с тобой в замке поговорю!