— А ты скажи, внучек, неужто не обидно было, когда наш касатик у тебя Акулинушку увел? — подавшись вперед и кокетливо моргая реденькими ресничками из-под седеньких бровок, вопрошала игривая пенсионерка.
Брови воеводы взметнулись вверх, челюсти резко сжались, мужик явно давился от смеха.
— БАБУШКА Яга, обидно — это когда после венчания оказывается, что невеста замуж пошла не за того, за кого хотела, и потом бедному мужу никакой жизни не дает. А вот, когда наоборот, то это значит — бог уберег, — как можно интимнее, так же подавшись к бабульке, тихо ответил «внучек».
Силен мужик, ведь с огнем играет! Баба Яга таких шалостей не спустит.
— А как же честь боярская? Срамота! Тебя ж вся столица на смех поднимет! — подначивала, жеманно поведя плечиками и поправив седую прядь жиденьких волос, Яга.
— Ну, ведь пока не подняли. Видно нет в нашей столице таких смельчаков. А если и найдутся, так милости просим! Забудут и как смеяться, и как подниматься! И всю свою оставшуюся жизнь будут помнить, что такое честь боярская, и что бывает, если ее посрамить! — припечатал воевода.
Кремень! Залюбуешься! Яга недовольно запыхтела и зло покосилась на царя. Допрос не давал никаких результатов. Время шло, но ничего интересного, относящегося к нашему делу, выяснить пока не удавалось. Елисей забился поглубже в кресло и старался не привлекать к себе внимания.
— Неужто и желания не возникло наказать неразумную невесту за то, что на всю столицу осрамила? — ядовито вопрошала Яга.
— Права ты, бабушка, Акулина — неразумная невеста, и право наказывать за свою неразумность есть только у ее родителей. А я ей не отец, не брат, не дед и даже не жених уже. Вот пусть они ее уму-разуму и учат. Да только я думаю, она сама себя наказала. После всех пересудов трудно ей будет достойного жениха найти, — сочувственно поделился своими размышлениями Святояр.
Баба Яга от бессилия скрипела зубами, тараща глаза на злющего царя.
Ванька вновь соскочил с моих коленок и, подбежав к Святояру, отдал ему своего деревянного зайчика.
— Это Косой, он до дерева может допрыгнуть. Только потом его мама с ветки снимает, — лепетал мой маленький переговорщик.
Святояр наклонился к Ванятке, улыбнулся и взял в руки маленького зайца.
— А зачем Косой на ветку запрыгнул? — спросил воевода.
— Его мама пощекотала, — деловито ответил Ванька.
— А зачем его мама щекотала? — продолжал допрашивать моего сына Святояр.
— Он надо мной смеялся, — добросовестно отвечал на вопросы сын.
— А не страшно было Косому на высокой ветке? — улыбаясь, спросил воевода.
Ребенок, польщенный вниманием такого взрослого дяди, стал выкладывать всю подноготную.
— Конечно, страшно, поэтому его моя мама спасла. Встала на скамеечку и как начала отрывать его от яблони. Отрывала, отрывала и еле-еле оторвала. Аж упала и попой об землю ударилась, — сдал меня со всеми потрохами роднулька. — Мы ей с зайчатками и бельчатками, чтобы не больно было, хотели на попу подуть, а потом поцеловать, но она не дала, — авторитетно жаловался ябеда.
Святояр Мыслемирович с сочувственной улыбкой внимательно осмотрел мою попу. Вот далась она им?! То царь осмотр устраивает, теперь воевода царский вниманием не обделил. Да, моя задница, как я погляжу, в этой сказке нарасхват!
Когда воевода соизволил поднять свои наглые глазенки до моих глаз, мои сказочные очи совершали обратный путь: от ясных глаз Святояра до его вдохновляющей на безрассудства задницы, которая так и манила проверить ее на упругость. Эх, на этом допросе еще и слова не успела произнести, а уже такая дерзкая! Ай да я!!!
Царь с бабой Ягой за время общения воеводы с моим ребенком, видимо, пришли к общему знаменателю, так как самодержец выдал:
— Спасибо тебе, Святояр Мыслемирович, что речь с нами держал и ничего не утаил, — делая хорошую мину при плохой игре, процедил узурпатор.
Святояр с достоинством откланялся, напоследок окинув нас насмешливым взглядом, едва заметно задержавшись на моей скромной персоне, и покинул горницу.
Фух, можно и выдохнуть. Ммм, а как тут интересно!
Пока я мечтательно провожала воеводу взглядом, оказывается, вокруг разыгрывались нешуточные страсти: царь с бабой Ягой грызли друг друга почем зря.
— И что ты, самодержец наш ретивый, не выведал у ближника свого, как он нашего касатика, Елисеюшку сгубил? — нарывалась престарелая правдолюбка.
— Да я смотрю, великая колдунья всея тридесятого царства тоже зубки свои острые пообломала об несмышлёного воеводу? — пошел во все тяжкие диктатор без чувства самосохранения.
— Да об кого тут зубы-то обламывать, если за три версты видно, что боярин не виноват? — оправдывалась старушка.
— А кто виноват? — нарывался узурпатор.
— А кто дитятко запустил, оставил горемычного без пригляду, не научал уму-разуму, что он от безысходности к бабам подался!!! — вопрошала Яга.
— Да он бы под твоим приглядом, от твоего учения еще раньше к бабам подался! И как ты смеешь обвинять царя, старая? — огласил на весь кабинет свое возмущение государь.
Мой Ванятка опять начал попискивать, и оппоненты сразу снизили громкость своих репродукторов.
— То есть, как ребенка воспитывать, учить хитростям всяким, так я — старая и место мое в чаще лесной, в избушке на курьих ножках!!! — воспылала праведным гневом бабуся. — А как внучек захворал, занемог, так Яга Серафонтовна, окажи честь, смилостивись, только на тебя одна надежа?!! В строгости нужно было Елисея держать, как старших сыновей!
Царь-государь посмотрел на своего сына и как-то сразу сник, присел в кресло и загрустил.
— Знаю, что надо было в строгости. Да только когда Елисей народился, то Славушки моей не стало. Она себя не уберегла, а сыночка мне подарила. Знаю, баловал его сильно, все боялся, что Славушка за мою лишнюю строгость на меня осерчает. Вот и позволял младшенькому поболе, чем старшим.
Тут и баба Яга сникла и начала платочком глазки промокать, подошла к царю и села рядом на кресло.
— Ладно, назад ведь не воротишь, нужно думать, что сейчас делать будем, — печально проговорила старушка.
Мы дружно задумались, но ситуация выходила невеселая, как дальше вести расследование, пока никаких мыслей не было. Решили поступить как в сказке: утро вечера мудренее, и отправились домой на боковую.
Придя домой, мы с Ягой дружно покормили Ванюшку и уложили его спать. Сами не ложились, поджидая нашего престарелого лазутчика Янину. Вскоре и она явилась, чинно выпила чая и стала нам рассказывать:
— Ванюшенька как ту скрытую дверцу открыл, я услышала за ней вскрик, ну и метнулась разузнать, что там такое? А такое оказалось царской ключницей Ириной. Она у царя, почитай, лет двадцать служит, кухней да погребами управляет, порядок в тереме блюдет.
— А Ирина от природы такая любопытная, что не побоялась царские разговоры подслушивать? — уточнила я.
— Не любопытство это, Маша, а нужда. Святояр ей сыном приходится, вот сердечко ее и изнывало от неведения, зачем это царь его зазвал? — пояснила Янина.
— Так может по делам царским, о новых мостах или заставах докладывать? — не унималась я. — Дело-то обычное.
Старушки мои задумались.
— Так давай мы завтра с утра к Ирине и наведаемся, да и поспрашиваем, — предложила баба Яга.