От моего напутствия у выделенных Любомиром и Тихоном подчиненных от изумления приподнялись брови. Да-да, не вы тут главные.
— Хорошо, мама, ты тут тоже не балуйся, — по-отечески давал мне наказ сынулька. — Если тебя тут обижать будут, я им тогда так пинану!!!
Я торжественно кивнула сыну и обратилась к царенку, коннику и стрельцу:
— Если с ребенком что-то случится — прокляну.
От услышанного стрелец, видимо, помня мои предыдущие клятвы, бледнея, начал креститься. Елисей же уверенно подошел к Ванятке, взял его за руку и повел в царский терем, правда, через небольшую дверь левого крыла. Проводив взглядом Ванюшку с Елисеем и сопровождающими, я повернулась к своей боевой группе.
— Ну-с, голуби мои сизые, пройдемте в камеру, пороть вас буду, — и, проскользнув внутрь казематов, рванула к моей любимой камере.
Войдя и проведя инвентаризацию помещения, убедилась, что интерьер прежний, сено в наличии. Плюхнувшись на мягкое, но колкое место для совещаний, стала ждать подчиненных. Вошедшие за мной коллеги деловито разместились кружком на куче сена.
— Итак, докладывайте, где знахарка, — начала я совещание.
— В соседней камере сидит, вас ждет, плачет, — первым начал отчитываться Любомир.
— Вы ей вопросы задавали?
— Нет, зачем же? Это вы обычно делаете? — растерянно ответил Тихон.
— Ясно, а за ключницей присмотр ведется? — озвучила я следующую проблему.
— Да, следят два моих стрельца, — доложил Тихон.
— И два моих конника, — добавил Любомир, немало удивив нас всех, особенно Тихона.
— Думаешь, мои без помощи не справятся? — обиделся старший стрелец.
— При чем тут не справятся? Гостей, да лишних людей больно много сегодня в царском тереме. С двойным присмотром надежнее будет, — парировал старший конник.
С такими доводами сложно было не согласиться.
— Я правильно понимаю, что за воеводой Святояром тоже ведется двойной присмотр? — логично предположила я.
Тихон и Любомир, опустив голову, сообщили:
— Воевода Святояр отбывает на пограничную заставу новую крепость ставить да дороги к ней мостить.
— Когда? — что-то новости меня с самого утра никак не радуют.
— Сегодня поле посольского приема, — ответил Тихон.
— Значит, делайте, что хотите, но Святояр должен остаться в столице, — зло заявила я.
Тихон с Любомиром задумались над поставленной непростой задачей, но было видно, что сдаваться они не намерены.
— Значит так, мы с бабусями в камеру к знахарке, а ваши ребята охраняют входы, как в камеру, так и, в целом, в казематы, на вас — Святояр, — вставая, командовала я оперативной группой.
— Может, вам наша помощь нужна будет при допросе Збары? — спросил Любомир. — Ведь в прошлый раз все ладно вышло.
— В прошлый раз мы Прохора, молодого хлопца допрашивали, и нам, действительно, была нужна ваша мужская помощь, — успокоила я воев. — А сегодня мы будем беседовать с женщиной слабой, но колдуньей. Боюсь, из-за вашего присутствия она на контакт не пойдет.
Старшие конник и стрелец явно загрустили, видимо, вошли во вкус следовательской деятельности. Прохора они допрашивали с неподдельным азартом и актерской игрой.
— Но, если нам понадобится ваша помощь, мы вас обязательно позовем, — заверила я загрустивших помощников.
Каждый тепло мне улыбнулся и, развернувшись, отправились выполнять мои поручения.
Как только мы с бабусями вошли в камеру к знахарке, я схватила своих волшебных экспертов и зашептала им на уши:
— А она точно своего знахарского дара лишилась?
Бабульки пристально посмотрели на знахарку и утвердительным кивком молча ответили на мой вопрос.
— Бабушки, а вы можете наколдовать в этой камере полог тишины?
— Че? — как всегда доходчиво обозначили свое отношение к моим заковыристым словам пенсионерки.
— Я говорю, можно ли сделать так, чтобы никто за пределами этой камеры нас не услышал? — прошептала я свой вопрос.
— А, это? Да, запросто, — проговорила баба Янина и начала бурчать себе под нос какой-то стишок.
Откровенно говоря, я ждала какого-то чуда, там звуковых или визуальных спецэффектов, но ничего не произошло. Просто, закончив читать стишок, баба Янина обвела носом камеру и весело мне подмигнула. Ага, все, можно работать. И что тут у нас имеется?
Камера была один в один похожа на ту, в которой мы только что проводили оперативное совещание, только здесь в углу имелась лавка. Знахарка сидела на ней, сгорбившись и раскачиваясь из стороны в сторону. Честно говоря, на женщину было больно смотреть, она не замечала нас и смотрела в одну точку, волосы ее были растрепаны, лицо опухшее от слез, платье испачкано в грязи.
— Бабушки, а почему она такая грязная, если наши сообщили, что сопротивления им не оказывала? — шепотом спросила я у экспертов.
Бабуси тоже оценили ее внешний вид, но, похоже, на этот вопрос у них пока ответа не было. Мне указали на стульчик, что стоял у дальней стенки камеры, мол «сиди и не отсвечивай». Я послушно на него приземлилась с решимостью побыстрее здесь закончить, а то мне еще ребенка кормить надо.
— Ну, здравствуй, Збарушка! — зловеще начала допрос баба Яга.
От ее доброжелательности в голосе и улыбки хотелось забиться в щелку, и пережить там это стихийное бедствие. Збара же на это никак не среагировала, она даже с темпа своего покачивания не сбилась. Баба Яга и баба Янина переглянулись и что-то опять зашептали себе под носы. Знахарка перестала раскачиваться из стороны в сторону и подняла на бабулек глаза.
— Говорю, здравствуй, Збарушка! — повторила свой вопрос баба Яга.
— Здравствуйте, колдуньи, — ответила знахарка вялым голосом. Складывалось впечатление, будто она была под каким-то сильнодействующим успокоительным средством или алкоголем.
— Как ты себя чувствуешь, милая? — заботливо поинтересовалась баба Янина.
— Плохо, бабушки, — у Збары были глаза, лишенные абсолютно всех эмоций, будто стеклянные.
— Отчего же тебе плохо, девонька?
— Доченька моя пропала, найти не могу, — от ее замогильного голоса у меня на теле встали все волосы.
— Куда же она пропала? — продолжала выведывать информацию Яга.
— Не знаю, увели ее, а куда не говорят.
— А кто увел? — Яга говорила спокойно, нараспев, как будто с малым дитем.
И тут в допросе произошел какой-то сбой. Знахарка замолчала.
— А кто увел? — повторила вопрос баба Яга.
И никакой реакции со стороны женщины, она, как будто превратилась в пластмассовую куклу, даже не моргала.
— А когда увел? — попробовала поменять вопрос баба Янина.
— Два дня назад вечером, — замогильным голосом ответила молодая мама.
Мое сердце сжалось от страха за бедного ребенка, которого оторвали от мамы и куда-то увели. И увели ее, аккурат, перед тем, как к ней пришла ключница Ирина с белками на хвосте.
— Милая, а, помнишь, у тебя иголочки были, в маленькую подушечку воткнутые? — монотонно проговорила вопрос баба Янина.
— Помню, страшные те иголки, — так же безразлично ответила Збара.
— А откуда у тебя те иголочки появились? — продолжала допрос Янина.
— Дали, чтобы я передала, — туманно проговорила знахарка.