Второй кибермеханизм лежал в десятке шагов правее первого. Из-под травы проглядывал серо-синий металл. Несвицкий не стал подходить к нему – картина случившегося в общих чертах уже нарисовалась в сознании.
Через несколько минут он достиг откинутого трапа у борта колониального транспорта. Сам корабль сейчас казался просто титаническим, подпирая тысячами тонн брони синий купол небес.
Кабина подъемника доставила Кирилла на площадку перед шлюзовой камерой. Несвицкий запоздало задал себе вопрос – что, если шлюз окажется заблокированным? Взломать бронированные двери невозможно, и Кирилл даже побоялся представить, что его ждет в таком случае.
На контрольной панели тлели мягкие изумрудные огоньки. Не желая изматывать себя предположениями, Несвицкий коснулся сенсора, невольно подобравшись.
С шипением открылась гермодверь. Кирилл шагнул внутрь.
- Внимание! Активирована процедура обеззараживания! Не разгерметизируйте скафандр! – раздался безликий голос, как только тяжелая плита двери встала на место.
С потолка ударили тугие белые струи мелкодисперсионного раствора. Тесное помещение наполнилось белесым туманом.
- Процедура завершена!
Несвицкий выбрался в коридор, залитый мягким желтым светом. Через минуту тонко пискнул микроанализатор, встроенный в рукав скафандра. Кирилл бросил взгляд на крохотное табло, светившееся ярко-зеленым светом – воздух был пригоден для дыхания.
Несколько мгновений Кирилл колебался, хотя не доверять прибору не было никаких оснований. Затем, коснувшись нескольких сенсоров на пластине нанокомпа на рукаве, резким движением снял геромошлем.
Он ожидал запаха старого пластика и пыли, но воздух оказался сухим и чистым. Рециркулятор внутренней атмосферы, несмотря на длительное отсутствие людей, работал исправно.
Кирилл посмотрел на светящиеся указатели на стене и выбрал нужный. Теперь его путь лежал на главный пост управления. Там должны быть ответы на все вопросы. Или наоборот, еще больше загадок.
На контрольной панели светились зеленые огоньки. Тяжелые бронированные двери закрывали вход. Несвицкий понимал, что доступ на главный пост имеет весьма узкий круг людей, иначе и быть не может. Непреложный закон, действующий на абсолютно всех космических кораблях. На мгновение пришла мысль – что он увидит, если двери все же откроются? Высохший труп капитана колониального транспорта? Или технического андроида с «импульсником», впавшего в режим ожидания из-за отсутствия активных целей?
Кирилл тряхнул головой, прогоняя мрачные мысли, отдававшие откровенным бредом. Не желая больше мучить себя сомнениями, он коснулся сенсора на панели.
Двери открылись, прогудев приводом. Несвицкий шагнул внутрь, обежав напряженным взглядом помещение.
Никого.
Помещение наполнял едва слышимый гул исправно работающей аппаратуры. На огромном обзорном экране раскинулась панорама густого леса, залитого закатными лучами солнца. На приборных консолях тлели редкие изумрудные искры режима ожидания. И лишь один экран светился в активном режиме.
Кирилл подошел ближе.
Отчет системы поддержания жизни в медицинском блоке.
Несвицкий, нахмурясь, пробежал взглядом строки.
«Волошин, Игорь, капитан колониального транспорта «Печенег».
Статус – глубокий низкотемпературный сон.
Параметры жизнедеятельности организма – в норме».
Кирилл опустился в кресло, не сводя взгляда с экрана. Если это медицинская система, почему не указан характер ранений? Насколько он знал, в низкотемпературный сон погружались тяжелораненые бойцы, оказать полноценную помощь которым в данный момент не представлялось возможным. Здесь же…
Несвицкий бросил взгляд вокруг, тут же определив, что находится на рабочем месте капитана. Рядом с раскладкой клавиатуры лежал карандаш и блокнот из пластбумаги. Кирилл пролистал его – несколько страниц оказались вырваны, половина других исписана мелким, малоразборчивым почерком.
Кирилл вновь посмотрел на экран. Единственная активная консоль. Капитан явно хотел, чтобы ее заметили. Так и вышло. Зачем?
Отгадку Несвицкий нашел через минуту. На экране виднелась надпись – задействована резервная линия связи. Капитан вывел всю информацию сюда, прежде чем погрузился в низкотемпературный сон – сам, ранений у него не было.
Вот только смысла в этом Кирилл не видел совершенно. Взгляд скользнул на дату погружения, и он невольно приоткрыл рот.
Семьдесят восемь лет?!