Аэропорт Парижа встретил меня приятной солнечной погодой. Я прошла все процедуры с багажом и оформлением, а потом оказалась в зоне прилета, где сразу же увидела человека с табличкой, на которой было написано мое имя. В нем я узнала мсье Пьера.
- Здравствуйте. Это я. – я улыбнулась, поравнявшись с ним.
- Добро пожаловать. – ответил мужчина в дорогом костюме. – Я Пьер - адвокат мсье Алекса. – он протянул мне руку.
- Да, я узнала Вас. – я пожала ее.
- Сначала мы поедем оформлять все бумаги, а потом займемся Вашим заселением. – мсье Пьер улыбнулся и жестом предложил мне идти к выходу. – Я помогу. – он перехватил мой чемодан.
- Спасибо. – отметив поведение этого человека, я вспомнила положение вещей на своей родине.
Мне было в новинку, что за мной кто-то ухаживает. Я привыкла к кардинально противоположному поведению людей. Даже Петров, который мечтал о моей персоне, не всегда помнил, что нужно открыть дверь перед девушкой или хотя бы пропустить ее вперед. Что касалось помощи с сумками, это вообще было запредельно. Ни разу в моей жизни, никто не помогал мне. Ну, кроме отца Машки и ее брата, но это было совсем другим делом. Я же была их семьей. При мысли о «была» мне стало немного грустно.
- Мадмуазель. – мсье Пьер привлек мое внимание, придерживая дверцу серебристого автомобиля.
Мы с ним расположились на заднем сидении, а водитель отправил мой чемодан в багажник, сел на свое место и тронулся. Как только машина покинула зону аэропорта, во мне снова появились противоречивые чувства. С одной стороны, я очень хотела приключений, нового и неизведанного. А с другой стороны, мне было страшно. Теперь я была полностью предоставлена самой себе. Хоть я и шла одна по жизни, но могла рассчитывать на Машку и ее семью. Там я была в своей стихии, а тут, у меня никого и ничего нет. Как я ни убеждала себя в том, что могу позвонить своей почти семье и в любой момент попросить помощи, правда была таковой, что момента для этого звонка могло и не предоставиться, и помочь они мне смогут далеко не во всем. Мои переживания захлестнули меня на столько, что я готова была уже пустить слезу. И не из-за условных страхов, а из-за неимоверной тоски по месту, которое, еще несколько часов назад, я называла домом.
- Наслаждайтесь видом мадмуазель. И, не думайте о грустном. – сказал мсье Пьер. Я посмотрела на него и увидела понимающий, добрый взгляд, который тотчас же вернулся к чтению каких-то бумаг.
Сделав глубокий вдох и выдох, как показывал мне сосед в самолете, я пообещала себе наслаждаться каждой секундой пребывания в этом новом и удивительном месте. А еще, пользоваться любой возможностью проявить себя и получить необходимый опыт.
Один вид сменялся другим. Отстранившись от лишних мыслей, я старалась запомнить каждую увиденную мелочь. Рассматривала улицы и пейзажи, дома и людей, освещаемые вечерним солнечным светом. Я не заметила, как меня накрыло состоянии некой эйфории. Настроение зашкаливало на столько, что я никак не могла избавиться от дурацкой довольной улыбки, даже, изредка, встречаясь взглядом с мсье Пьером, все еще занимавшимся своими делами. И вот, мы свернули на красивую улицу и припарковались под одним из зданий.
- Прибыли. – сказал мсье Пьер, пряча документы в портфель. – Нам сюда. - он указал на адвокатскую контору, с большой красивой вывеской.
Водитель открыл дверцу с его стороны и подождал, пока мсье Пьер покинет автомобиль, а потом пошел за моим чемоданом. Адвокат протянул мне руку и помог выйти, чем снова меня смутил. Вряд ли кто-то на моей исторической родине совершил бы подобное действие. Ну, разве что, какой-нибудь парень-романтик подал бы руку своей любимой девушке, оттолкнув при этом незнакомую девушку в сторону.
Мы прошли через просторных холл и поднялись лифтом на третий этаж. В приемной нас встретила женщина среднего возраста, которая поздоровалась с мсье Пьером и следовала за ним до самого кабинета.
- Чай, кофе, сок? – спросил адвокат, предлагая мне занять кресло у стола.
- Если можно, воды. – я потерялась в этой дорогой обстановке и была на сто процентов уверена, что никак не соответствую ей. Кабинет Ольги Валерьевны был меньше и совершенно не такой. Он был современный и крутой, а тут, словно хранились поколения традиций, знаний и роскоши.