- Нет. Нужно написать, что они превысили свои полномочия. Ладно отказали, но какого черта так себя вести?! Ты что виновата, что у тебя родителей нет?! Сволочи! – подружка посмотрела на меня. – Давай у меня сегодня переночуешь?
- Спасибо, но я лучше дома… - мне хотелось побыть одной, пусть даже и в убогой комнатушке старого облезлого общежития. Сейчас, я острее чем обычно чувствовала, что это именно то место, которого я заслуживаю, и отчаянно хотела в нем оказаться.
- Опять будешь на кухне пол ночи сидеть? Сегодня же пятница и твоя соседка приведет парня, как обычно. – упомянув мою соседку по комнате, Машка закатила глаза и нахмурилась.
- Нет. Оля домой уехала… еще утром. – на ближайшие двое суток, комната была моей. И я уже представила, как спрячусь в ней от этого огромного страшного мира на все выходные. Заберусь с головой под одеяло и сделаю вид что меня нет.
- Поехали ко мне, пожалуйста? – стала упрашивать Машка. – Посмотрим фильм. Мама вкусное приготовит. Брата припашем сделать что-нибудь хорошее. Например, он может найти того придурка из комиссии и подгадить все его странички в соцсетях.
- Не нужно. Не хочу о нем и об этой комиссии больше думать. Давай, вообще, сделаем вид, что этого ничего не было. – да, вот такая я по жизни. Если меня обижают - прячусь. Только раз я дала сдачи, но тогда от этого физически зависела моя жизнь.
- Мне правда очень жаль. – подружка обняла меня.
Она всегда искренне выражала буквально все свои эмоции. Когда ей было грустно – плакала, да так, что всем остальным тоже хотелось плакать. Когда ей было смешно, у всех появлялся такой же заряд веселья. А если она видела, что человеку плохо, умела найти подход и поддержать. Словами или молча, неважно.
– Может, все-таки ко мне, а? – отстранившись, Машка посмотрела в мои заплаканные глаза.
- Давай я завтра приду, если у вас планы не появятся. – я предложила компромисс, честно стараясь закрыть вопрос хотя бы на сегодня.
- Если передумаешь, позвони. Или просто приходи. – она поправила мои волосы и еще раз обняла.
- Хорошо. Спасибо. – мне снова жутко хотелось разреветься, но одной, без никого. Чтобы не нужно было держать себя в руках и делать вид, что стало легче. Вся злость внутри, внезапно, испарилась и ее место заняла всепоглощающая жалость к себе самой.
- Я провожу тебя до общаги. – Машка взяла меня под руку и повела в сторону старого здания служащего мне домом последние четыре года.
Едва я закрыла дверь комнаты, слезы накрыли меня по полной. Я думала, что детский дом сделал меня толстокожей, и что мне никто не сможет причинить боль, но ошибалась. Я просто забыла, как это бывало раньше, за время учебы в универе. Ведь поводов вспоминать почти не было. Когда на тебя забивают, привыкаешь быть одиночкой, а это гораздо лучше, чем быть жертвой.
Прорыдав почти всю ночь, я проснулась в районе обеда. Буря уже миновала и за окном стояла отличная погода, но в моей душе все еще лил вчерашний дождь. В Машкином смартфоне, доставшемся мне от нее по наследству, оказалось около полусотни сообщений. От нее самой, ее брата и ее родителей. Мне было очень приятно, что они заботятся обо мне, но я не хотела напрягать их своими проблемами. Я прекрасно понимала, что моя почти семья постарается помочь, как и все университетские годы, которые я с ними знакома. Но от этого было только хуже. Одно дело, когда мне отдают старый смартфон или рубашку, а другое, когда нужно вмешаться всерьез. Я не смогу принять такую помощь, даже если они ее предложат.
Пока я читала сообщения и размышляла, пришло еще одно:
«Дуй к нам, мама для тебя пирог испекла. Отказ не принимается!»
К сообщению прилагалось фото пирога. И, почти сразу, пришло новое сообщение:
«Васька уже нож взял. Все съест – тебе только посуду мыть останется!»
Оно сопровождалось фотографией Васьки, старшего брата моей подружки. В его руках был огромный нож.
Я послала смайлик и написала, что собираюсь. Потом выбралась из постели и стала приводить себя в божеский вид.
Как я и предполагала, родители Машки решили мне помочь. Они усадили меня на стул в кухне и устроили вторую часть семейного совета. Первая была проведена накануне, когда Машка, используя ненормативную лексику, описала всю ситуацию, за что получила нагоняй. Не за рассказ, а за лексику, разумеется.