Но главное, Алекс настоятельно просил держаться от этой троицы как можно дальше. Можно подумать, я с ними дружбу водить собралась!
Банкет устроили на просторной террасе, увитой виноградными лозами. Было уже темно, поэтому над столами, гусеницей тянувшимися от одного края террасы к другому, парили магические светильники в форме звезд. В воздухе витал довольно приятный аромат неведомых цветов, вазы с которыми тут и там виднелись меж яствами. Мелодичный птичий щебет настраивал на вполне романтический лад. Даже подозрительно поглядывающие на нас эльфы не смогли испортить поднявшееся настроение.
Чезариэль в окружении своих приближенных (за исключением принца, которого все же наказали за побег) с важным видом восседал во главе стола. Нас – я имею в виду себя, Алекса и Габриэля, потому что Люба и Дармир, сославшись на усталость, участвовать в празднестве отказались, а Линка давным-давно десятый сон видела, – как почетных гостей усадили напротив него. Наверное, чтобы царственная компания своим видом портила аппетит незваным гостям. Хотя кто кому – это еще вопрос. Как бы им самим не остаться голодными под прожигающим насквозь взором Габриэля. А то у него такой вид…
– Ты ошибся дверью, – с внезапно проснувшейся вредностью шепнула я ангелу, пока мы шли к своим местам. – Поминки – дальше по коридору.
Он вздрогнул и нервно спросил:
– Что, так заметно?
– Ага. Ты бы хоть улыбнулся для разнообразия.
Ангел решил, что его зверское выражение лица плохо способствует установлению если не дружеских, то хотя бы взаимовыгодных отношений с надменными эльфами, попытался последовать моему совету и оскалился. Получилось впечатляюще. По крайней мере, двое особенно слабонервных эльфов прониклись и попытались укрыться от крылатого за вазой с пышными белоснежными цветами.
– Да не скалься ты, а улыбнись нормально. Не умеешь, что ли?
Габриэль неопределенно пожал плечами и нацепил на лицо прежнее умеренно-злобное выражение.
– Я, Чезариэль Флориан эль’Альтэль, правитель Альтэл’лявии, благороднейший из благородных, лучезарнейший из лучезарных, мудрейший из мудрых…
Вот это самомнение! Я сжала губы поплотнее, чтобы удержать смешок. Уж больно прочувствованно Зарри пел дифирамбы себе любимому. И что самое забавное – на лицах других эльфов застыло такое восхищенное выражение, словно они и вправду искренне считали этого мужчину, похожего на пирожок, завернутый с зеленую салфетку, образцом всех мыслимых и немыслимых достоинств.
– Обычно эльфы ведут себя более адекватно, – наклонившись ко мне, прошептал Алекс. – Подозреваю, этот маленький спектакль специально для нас.
Ничего себе «маленький»! Чезариэль уже добрых полчаса распинается, а хвалебные эпитеты все не заканчиваются. Между прочим, мог бы быть и повежливее со своим спасителем.
– Может, запустишь в него еще чем-нибудь? – внес вполне конструктивное предложение Габриэль, раздраженно поглядывая на самозабвенно вещающее величество.
– С удовольствием, – воодушевилась я и уже начала в мыслях перебирать известные заклинания.
– …рад приветствовать наших гостей в царстве дивного народа. – То ли царственный эльф заметил наши перешептывания, то ли ему самому вдруг надоело болтать, но театр одного актера поспешно свернулся до лучших времен.
Судя по выставленным на столе яствам, эльфы и в еде отдавали предпочтение зеленому. Нашему вниманию (точнее, аппетиту) предлагались в основном салаты, но и здесь дивные остались верны себе, то есть проявили недюжинную фантазию. Порой в одном блюде соседствовали продукты, доселе в моем сознании просто несовместимые. Например, давешний зеленый овощ с расплавленным шоколадом. Специфические у некоторых вкусы. Или это я в своем захолустье совсем от жизни отстала?
В общем, для такой любознательной особы, как я, это было именно то, что лекарь прописал. Главное, чтобы не отравили, а то с этих лопоухих станется.
Когда мы утолили первый голод, началась развлекательная программа. Поначалу я, признаться, забеспокоилась. Кто их, эльфов, знает, с их-то тягой ко всему необыкновенному? Но природная утонченность дивных победила, и никаких спецэффектов, способных нанести существенный урон моей неокрепшей детской психике, не последовало.
Песни буквально заворожили. Струящиеся, нежные голоса трех прекрасных эльфиек так и переливались, сплетаясь в замысловатый узор, точно волосы в косу, и рождая протяжную, мелодичную, печальную балладу. Даже не зная эльфийского, я поняла: они поют о любви. Мечтательно подперев подбородок ладонью, заслушалась.