Уходжерри и Хвастохват в уменье браниться достигли вершин.Они также искусны во взломе замков и артистичны в разгроме витрин.Дом их, допустим, Виктория-Гров. Но вы знаете склонность их к переменам.Они умные парни и парой слов норовят перекинуться с полисменом.
Когда все собрались на воскресный обедИ мечтают, хотя бы здоровью во вред,О бараньей ноге с запеченной картошкой,И вдруг повар с дрожащей в руке поварешкойВозгласит, задыхаясь от чувств неподдельных,Что обед будет место иметь в понедельник:Из духовки нога улетучилась — вот... —Вся семья изречет; — Это тот злостный кот!Уходжерри — иль Хвастохват! — и дело дальше слов не пойдет.
Уходжерри и Хвастохват, по-вашему, так преуспели вдвоем,Оттого, что они работают ночью, иль оттого, что работают днем.Они пронесутся сквозь дом, как вихрь, и лишь пьяному хватит храбрости,чтобыПоклясться, что это был Уходжерри — иль Хвастохват? — иль, может быть, оба?Если в вашей столовой стекло пополам,А в кладовке ужаснейший трам-тарарам,А из библиотеки тончайшее дзыннн!От вазы, по слухам, династии Мин, —Вся семья изречет: — Это тот самый кот!Уходжерри и Хвастохват! — и поди, поди предъяви ему счет!
7. Второзаконие
Кот по прозванию ВторозакониеСтал достояньем молвы и истории.Когда еще помнили о церемонииВступленья на трон королевы Виктории.Он прожил одиннадцать жизней подрядИ пережил трижды одиннадцать жен,И нажил премного пра-пра-правнучат,И жив, и на солнышке греется он.Завидев его, старичок старожилГлядит изумленно, еще изумленнееБормочет:«Позвольте... Но, право, нет силПоверить... Но это же вижу я сам...О Боже! Похоже...А может быть, все же поверить глазам...Ведь право же, это же Второзаконие!»
Второзаконие располагаетсяСреди мостовой на дороге к базару;Сначала машины ему удивляются,Потом направляются по тротуару.Бычки помычат, а овечки поблеют,Но гуртовщики их погонят в обход:Второзаконие косточки греет —Кто потревожить такого дерзнет?Разве какие-нибудь посторонние...И снова твердит старичок старожил:«Позвольте... но как же... ведь, право, нет силПоверить... я, верно, рассудка лишаюсь...Похоже... О Боже!А может быть, все же я ие заблуждаюсь,И весь этот шум из-за Второзакоиия!»
Второзаконие после обедаДремлет в таверне «Лиса и кувшин».Если в углу разгорится беседа,Или же кто из подпивших мужчинЗаявит: «Пора бы еще по одной!» —То тут же владелица багроволицаяПривстанет-и скажет: «Ступайте домой,Не то я сейчас же пошлю за полицией.»Что возражать? Нет резона резоннее,И люди уходят, а наш старожилБормочет себе: «Ну, поди ты, нет сил...О Боже!.. и ноги дрожат, как нарочно...А все же... Похоже,Что я еще в силах пройти осторожноИ не наткнуться на Второзаконие!»
8. Отчет об ужасном сражении пеков и полликов с участием мопсов и шпицев, в кое изволил вмешаться Большой Громокот
Пеки и поллики, как известно,Готовы друг друга загрызть повсеместно:Им, видите ли, во вселенной тесно.И, хоть считают, что мопса и шпицаТрудно заставить всерьез рассердиться, —В чужую грызню им бы только вгрызться.Порхает, как птица,Гав-гав, гав-гав,Гав-гав, ГАВ-ГАВСреди городских деревьев и трав.
Я расскажу все, как было, сначала:С неделю стычек не возникало(Для пеков и полликов это немало).С поста полицейский пес отлучился —По слухам, он был у Кривого Миллса,Где водопроводной водой прохладился.Так что без присмотра остался б дворик,В котором встретились пек и поллик.Они не сцепились и не отступили,Но задними лапами землю зарылиИ запустилиГав-гав, гав-гав,Гав-гав, ГАВ-ГАВВ глубь городских деревьев и трав.
Пек, между нами, домашний плюгавец,К тому ж не британец, а нехристь-китаец.Услышав, что назревает схватка,Все пеки высыпали для порядка —Их был десяток иль два десятка —Из окон, с балконов таращили глазкиИ тявкали, нехристи, по-китайски.Для поллика гавканье — сущее благо,Поллик — йоркширец, бродяга, дворняга,А братцы-шотландцы его — забияки,Кусаки, им только б добраться до драки.Волынщики их поспешили залиться«Синими шапками на границе».И к ним не могли не присоединитьсяС крыш и крылечек все мопсы и шпицы.Лай их стремитсяВлитьсяВ общийГав-гав, гав-гав,Гав-гав, ГАВ-ГАВСреди городских деревьев и трав.