Он вспоминает: — Я все превозмог,Монологов семьдесят знал назубок;Был я характерный или премьер,Знаменитые английские актеры XIX в.Мой голос звучал, как музыка сфер;Я сымпровизировал кучу остротДа и в пантомиме достиг высот;Час репетиций — и все нипочем,Хребтом работаешь или хвостом.Я сидел у постели бедняжки Нелл,Я на колокольной веревке виселИ звонил во всю прыть, я разок потомБыл Дика Уиттингтона котом.Но лучшую роль мою помнит народ:Оборотень — Огнедышащий Лед.
Он вспомнит, усы окуная в джин,Как трижды украсил собой «Ист-Линн»;Был тигром, которого, мрачен и строг,Индийский полковник загнал в водосток;И раз на пожаре явил свой класс:По проводке прошел и ребеночка спас;Ну, Шекспира играл, когда неспростаАктеру приспичило гладить кота;Он уверен, что мог бы аж по сей деньПредварять завываньем великую Тень.— Еще бы, викторианский закал!А нынешних хоть бы кто натаскал —Ни капли стыда у сопливых котят,Сквозь обруч прыгнут и возомнят... —Он лапой в затылке слегка поскребет:— Я новшества рад похвалить наперед,И все-таки нынче театр не тот.То ли бывало в забыл какой год,Когда населениюДавал представленияОборотень — Огнедышащий Лед!
12. Толстофер Джон, денди
Толстофер Джон — ужасный пижон,Весь вид его говорит,Что он держит путь не куда-нибудь,Но только на Сент-Джеймс-Стрит!Его черный фрак — непроглядный мрак,Фасон шик-модерн, а штаны —Простой мышелов не носит штановСтоль изысканной белизны.Если встретится он, мы отвесим поклон,А он нам слегка кивнет:Кто так знаменит на Сент-Джеймс-Стрит,Как Толстофер, клубный кот!
Он заглянет по-светски в «Университетский»,А не в «Пиршество профессоров»:Нельзя котам состоять здесь и там,Ибо клубный устав суров.В силу той же причины, когда время дичины,Его место «Фазан», а не «Кит».Но он гость непременный «Поклонника сцены»,Что устрицами знаменит.И он славит щедроты «Безумной охоты» —Улица клубов в Лондоне,Желе из костей кабана;Самый солнечный полдень он считает неполнымБез капли у «Хвастуна».Если весел он, ясно, что заморские ястваСулит «Сиамский сюрприз»;Если не веселится, это значит, в «Гробнице»Давали капусту и рис.
Так по сто раз на дню он заглянет в менюИ украсит собой тротуар;И нам все видней, что он все жирнейИ стал походить на шар.Он должен весить кило этак десять.— Ах, все, что ни есть, мое, —Скажет он, — для здоровья нет важнее условья,Чем размеренное житье. —И присказку вкатит: — На мой век меня хватит. —И у нас расцветает душа,Когда вертопрах в белоснежных штанахВышагивает не спеша!
13. Шимблшенкс, железнодорожный кот
Ровно в полночь на вокзале проводницы зашептали:— Где же он? Куда он мог улизнуть?На пути Ночной Почтовый, к отправлению готовый,Но без Шимбла мы не пустимся в путь! —Пошептавшись, проводницы начинают суетиться,По вокзалу вверх и вниз понеслись.— Шимбл! Шимбл! Где ты? Где ты? Тут он? Там он? Нету! Нету!Шимблшенкс, Шимблшенкс, отзовись! —Прозвенел второй звонок, проводницы сбились с ног.Только кто это шагнул на перрон?В ноль часов пять минут Шимблшенкс тут как тут —Он обследовал багажный вагон.Зажегся зеленый кошачий глаз:В пути не будет аварии.Ночной Почтовый идет на северСеверного полушария!
Скажем прямо, славный Шимбл — путевой удачи символ,На Почтовом он главнее всех.Он заглянет к машинисту, он проверит, всюду ль чисто,Прекратит излишний гомон и смех.Если что-нибудь случится, он доложит проводницеИ поможет всем, чем может помочь.Он появится в багажном, где зевают с видом важнымКладовщик и ревизор всю ночь.По вагонным коридорам Шимблшенкс идет дозором,В полутьме горит зеленый глаз.На Ночном Почтовом сонном он пройдет по всем вагонамПервый класс, второй и третий класс.Всю ночь напролет удивительный котДежурство несет старательноюВот поэтому на Почтовом НочномВсе всегда замечательно!