- В Темьгороде?
Темьгород издревле был рекреацией для ущербного люда, которому Империя запрещала регистрировать отношения и рожать детей. Туда свозили несчастных со всех концов света. Иногда под стражей. Проводили над ними необходимое воздействие, давали жилье, еду и работу по силам. Считалось, что это делается во благо Империи. У Олафа была своя точка зрения, жаль, что от его частного мнения мало что зависело.
- Просить подобной судьбы по доброй воле - полный край, - юноша насквозь проникся отчаянием Летты Валенса и подошёл ближе, намереваясь как-то поддержать её.
Но в сочувствии девушка не нуждалась:
- По крайней мере, там от меня будет толк, - она не стала пояснять, что собирается делать в проклятом гетто, завернулась с головой в свой плащ и сделала вид, что заснула.
Олаф не стал настаивать. Просто лёг в паре локтей от неё. Совершенно позабыв, что девушка так и не пояснила, что будет "во-вторых".
День второй. Привал с душком.
Когда утро ворвалось в пещеру рябью в воздухе и заунывной песней горного ветра, молодые люди одновременно открыли глаза и посмотрели друг на друга. Ночной холод бесстыдно заставил их приблизиться и искать тепла в крепких обоюдных объятиях. Между ними было лишь несколько слоёв одежды, сразу вдруг показавшейся удивительно тонкой.
Юношу затопил аромат девичьей скромности и смущения. Олаф проворно вскочил на ноги и отскочил на пару шагов назад. Стал деловито скручивать шкуру недоеда, собирать оставшийся провиант и разбросанные вещи.
- Вы хороший человек, встречающий проводник Олаф, - произнесла Летта медленно.
Слова были искренними и потому обрадовали. Он оглянулся на девушку и улыбнулся.
- Перекусим по дороге. За холмами есть гостевой привал, хорошо бы добраться до него к ночи, - предложил мягко, закидывая основную часть ноши на свои плечи. - И доброго ветра нам в спину!
Воздух снаружи был сух и прохладен. На небе - ни облачка. Даже не верилось, что всю ночь не прекращался дождь. Летта неуверенно глянула вперёд. Дорога уходила вдаль, огибая гору, где камнежорка прогрызла пещеру. Позади оставались поля кислицы, лес и станция Олафа.
- Вы можете еще вернуться, - едва слышно шепнула девушка.
Но юноша услышал и помотал головой, зябко поводя плечами.
- Вы тоже. Но ведь не повернете? - вопрос не требовал ответа, и был задан символически.
Олаф пошел впереди, вспомнив невольно сколько обуви износил в своих путешествиях, сколько дорог отмерил, и скольких попутчиков сменил, едва предоставлялась такая возможность, просто, чтобы особо не привязываться. О чем именно думала Летта - можно было только догадываться. Может, вспоминала дом, может родителей, или свои, пройденные с ними тропы. От нее пахло грустью, тонко и нежно.
Дорога незаметно поднималась, становясь все более каменистой. Растения вдоль нее все редели. Редкие птицы кружили в вышине, издавая пронзительные звуки. Тоскливая, не радующая глаз местность. Олаф оглянулся. Девушка молча ответила взглядом. Она не выглядела особо измотанной. Хороший попутчик!
На вершине преодоленной горы молодые люди остановились. Присели прямо на камни. Дожевали последние краюхи хлеба, запили водой. Это был довольно непритязательный завтрак, но жаловаться было некому.
- Дальше будем спускаться. Но особо не обольщайтесь насчет легкой дороги, - предупредил Олаф. - Впереди еще пара перевалов и холмы.
- Ничего страшного, - улыбнулась Летта, вскидывая на свои плечи узелок со своими вещами.
Спускаться было легко. Не мешали долгие разговоры, потому что молодые люди предпочитали молчать или изредка перекидываться короткими замечаниями. Неожиданных встреч можно было не бояться, потому что дорога простиралась далеко и все было видно, как на ладони. А сверху возносила свои руки Жизнеродящая и посылала только добрые надежды.
Летта Валенса не отставала от Олафа ни на шаг, не просила ни о чем, и не устраивала истерик. Она и впрямь сильно отличалась от большинства изнеженных имперских барышень. Юноша вознаградил терпение девушки, забрав у нее последнюю поклажу, и оставив налегке.
- Мне неудобно! - смутилась Летта.
- Компания ветряных перевозок заботится о своих клиентах, - с улыбкой ответил ей парень.
- Тогда вот возьмите, - она начала рыться в складках плаща, пытаясь выудить опустившиеся вниз сигменты.
Если бы Олаф не ощутил пахнущую соленым бризом неуверенность, наверное, обиделся. А так только покачал головой и отвел ее руку.
- Я боюсь вашего бескорыстия, - пробормотала девушка.
- Поделитесь со мной своим наследством, когда получите, - отшутился он.
- Я не получу... - Летта запнулась, увидев, что юноша улыбается.
Олаф не стал уточнять, что означает эта недомолвка, ему были плохо знакомы традиции и законы Златгорода. Но, зная основы Имперского строя, можно было предположить, что ничего хорошего девушку не ожидает.
- Помню, моя мать говорила, что тот, кто не ждет платы, на самом деле очень богат, его одаривает сама Жизнеродящая.
- Да, уж, - он едва усмехнулся, - с лихвой.
И ловко поддержал спутницу, едва не оступившуюся на опасных камнях.
Весь день припекало солнце. Есть почти не хотелось. Достаточно было пожевать размятых в ладони сладких и душистых листьев сытихи, росшей прямо на каменистой обочине, да хлебнуть воды из фляги. Но вот к вечеру, когда светило спряталось за грядой, и начал сгущаться влажный сумрак, навалились усталость и голод. Еле ощутимый флер неудобства коснулся ноздрей Олафа. Хотя вслух Летта ничего не говорила.
Каменистая дорога сменилась торфяной. Вдали виднелись небольшие перелески, и чахлая горная растительность сменилась густыми кустарниками и сочной травой. Над головой стали виться мошкара, и все чаще с пронзительным свистом проносились мелкие быстрые птицы.
- Скоро совсем стемнеет, как бы опять не начался дождь, - высказала опасение девушка.
- Поднимемся на тот пригорок, - указал юноша, - и будет виден привал.
Летта взглянула с благодарностью и кивнула. Она даже прибавила шаг и перегнала спутника. Впрочем, ее стремление хотя бы к подобию домашнего уюта было вполне понятным.
Девушка остановилась только на вершине, покрытой зарослями в половину человеческого роста. Олаф встал рядом, давая короткую передышку и время осмотреться.
На небе одна за другой проявлялись звезды. В траве, словно их земное отражение, вспыхивали светляки. В залитой жидким туманом лощине плескались огни гостевого привала.
- Надеюсь, там найдется для нас местечко, - тихо проговорила Летта.
- Думаю, хозяин будет даже очень нам рад, - предположил юноша.
- Вы его знаете?
- Мне приходилось ночевать тут однажды, несколько лет назад. Был самый конец сезона, дул промозглый ветер и шел дождь со снегом. Но, даже несмотря на мерзкую погоду, привал не дымился от наплыва гостей, желающих погреться, подобно мне, у очага.
Олаф не стал подробно рассказывать, что собственно говоря, кроме него гостей было всего двое: бродячий музыкант, весьма увлеченно развлекающийся игрой на тэссере и шестипалый одноглазый неразговорчивый малый, добровольно держащий путь в Темьгород. Хозяин привала был одинаково любезен и услужлив со всеми. И даже не взял дополнительной платы с Олафа за науку, как быстро вылечить начинающуюся простуду. У него тогда текло из носа и мучил кашель.
- Зачем тогда держать гостевой дом в такой глуши? - удивилась Летта.
- Мы часто совершаем нелогичные на сторонний взгляд поступки, - пожал плечами юноша. - Разве не так?
Она промолчала. Каждый из них коротко задумался о чем-то своем, навеянном фразой Олафа. Потом он протянул девушке руку, трава и тропа, покрытые росой, делали спуск довольно скользким, не хотелось бы свернуть шею перед долгожданным привалом.
Молодые люди довольно скоро оказались в лощине. Туман все сгущался, но едва различимая тропа под ногами могла вывести только к желаемому привалу, заблудиться было невозможно.