«В Астрахань соваться резона нет, — уговаривал себя Пров, — это в Гиляне я всесильный директор Русско-Иранской компании. А в России любой мундир может в морду определить».
Но понимал — врет сам себе. Чинопочитание российское никуда не делось. Коли в люди выбился, не станут прошлое вспоминать. Просто момент для поездки не вышел, вот и не пускает чуйка, отговорки придумывать заставляет. А ее слушать надобно. Не страшно тому, кому терять нечего. А у Прова есть уже многое. Вот и сторожится. И не только у него.
В Гиляне на рынке выкупили молодую девчонку для Акимки. Все глаза на нее проглядел паря. Пров усмехался, да и сторговал, потешил. Худущая, как тростинка, маленькая. Одни глазищи в душу заглядывают. И ласковая как котенок. Все жмется Акимке под бок. С Агушкой ровесницы.
Свою жену Пров сам выкрал у калмыков в лучших традициях. Агуя, значит, огнем повелевает. Такая и есть. Как вьюн крепкая, хоть и стройная, еле утащил. Только силой и скрутил, да на коня. С тайшей, вождем, обговорено было все заранее, по рукам ударили, калым определили. Силу показать надо было. Да и сватовство у калмыков — дело долгое. Умыкнуть проще. Силу Пров показал. Свадьбу сыграли сначала по калмыцким обычаям, потом по русским. Породнились, как давно собирались, с калмыками. Смирилась Агушка. Пров время дал поплакать да в себя прийти. Со временем и полюбила. Бороду расчесывает, ластится. Теперь Гюзальку опекает.
Мысли прервал Акимка известием. Мохаммед-шах, сын Аббас-Мирзы в гости едет. Сам наследник приболел сильно. При смерти был. Хорошо, из Америки для испытаний на персах прислали красный порошок. Помогло лекарство Аббас-Мирзе[16]. Но слаб еще. Так что сыночка его теперь встречать надобно, да подарки богатые готовить. Без этого никак в Персии. Ладно, есть чего дарить. Хоть по договору и независимая территория, но это на бумаге. Все же соседи. В дела не лезут и то хорошо.
Под началом Прова оказались на карандаше двадцать тысяч разношёрстного народа. И еще без учета примерно столько же, но за пределами Гиляна. Тут и с Кавказа выходцы, и казаки, и староверы всех мастей, калмыки и башкиры с татарами, и, конечно, крестьяне средней полосы.
Пятьсот человек бойцов постоянного состава по разным местам службу несут, еще две тысячи на боевом дежурстве обосновались в ближайших селениях, чтобы за день можно собраться. И еще две тысячи из станиц при надобности за несколько дней подойдут. В Астрахани и в Прикаспийских угодьях осталось около тысячи бойцов по станицам, все к делу пристроились, семьями обросли да торговлей. Но по сигналу подтянутся.
Чтобы не засиживались да не терялись, в горах за Рештом лагерь устроен по типу костромского для подготовки. Три дня в месяц, месяц в год сборы для тех, кто мирно живет.
Сила получилась по местным меркам могучая. В России дым из ушей идет у генералов по этому поводу, но Пров велел на всех работников бумаги делать, что на компанию законно работают. Сразу же от астраханского генерал-губернатора указание пришло. Раз такое дело, так пусть подати платят. Для чего нужно полный список предоставить. Тогда специальный чиновник с проверкой приедет и сборы денежек устроит. Пров отписался, что непременно так и будет, но все через графа Зарайского. Ему направлены ваши пожелания, как утвердит, так сразу и заплатим. А чтобы генерал не сильно рвение проявлял, занесли ему серебром да шелком. «Обойдется без списков, — хмыкнул Пров, — а потом скажем, что работники расчет получили да обратно в Россию уехали. А куда, сами ищите».
Три сотни работают на заводах. По крестьянским понятиям, все, что завели для дела, то и завод. Поставил чан во дворе для покраски холстин, завод. Варишь в сарае из рогов и копыт клей на продажу, тоже завод. В Гиляне заводы поболее: несколько серьезных кузниц, стекольное дело, цех по сборке нефтяных движетелей да мастерские по переделке ружей в револьверные карабины.
Чайные кусты прижились. Первый чай высушили на пробу по индийскому способу. Вот его несколько тюков и подарим Мохаммад-шаху, да денег, да оружия какого.Поди, приедет бойцов просить. Не дает покоя Гератское ханство. Можно послать сотню добровольцев для тренировки.
Но мысли снова вернулись в Россию. Получается, что он ближайший смотрящий? И обстановку оценивать придется ему. И снова ругнул себя Пров за слабость. Душа отказывается принимать, да от событий никуда не денешься. Докладывать тоже ему. И как ни крути, как ни сглаживай, шила в мешке не утаишь.
Пров еще тогда напрягся, когда Петр в Польше восстание давил. Новоявленные тайные казаки как нельзя лучше подошли для оперативной работы. Поляки взвыли от безжалостных кар, ночных рейдов и тайных операций. В дополнение к первым тем двум полкам набрали еще три полного состава и отправили в Польшу. Петру уже орден повесили и в генералы произвели. И прочим, кому чины, кому денег, а кому и ордена с дворянским званием пожаловали. А потом по сусекам помели, остатки выгребли и еще два запасных полка собрали. В резерв на Украину квартировать определили.