— Надо идти за ними следом, — произнес Гиункеу.
— Чего нам бояться? — упорствовал бригадир. — Разве мы далеко в море? Берег-то рядом вот, рядом!..
— А-а, хватит тебе, — безнадежно махнул рукой Эрмен. — Тагам! Трогаемся! — и спрыгнул с тороса.
Охотники будто ждали этой команды и вскочили в вельбот. Тэюнкеу ничего не оставалось, как последовать за всеми.
Погода стала меняться. Полоска облаков росла, ширилась и быстро приближалась. Пока охотники выбирались на веслах из льдов, туман накрыл вельбот, скрыл берега, обволок льдины. От воды сразу же потянуло холодом, запахло сыростью. Капельки тумана стали оседать на банках, пых-пыхах — надувных нерпичьих поплавках, веслах, гарпунах. Все стало мокрым, скользким, неприятным. Глухо заработал мотор. Тэюнкеу выдвинул из-под кормовой банки морской компас в ящичке и взял курс вдоль берега.
«Надо бы в море, — подумал Оо, — да разве он послушается», — и тяжело вздохнул.
В тумане все казалось таким огромным, что крохотного морского петушка, величиной с кулак, с боевым хохолком на голове можно было принять за крупную гагару, а маленькая льдина казалась громадным торосом. Ако сидел на носу вельбота и по-детски беспечно бросал камни, набранные еще на берегу, в нырявших рядом птиц, стрелял из мелкокалиберной винтовки, если подвертывалась нерпа. И ему очень нравилось, что в тумане кажется, будто до всего рукой подать. Тут же стоял Вакат и направлял вельбот в нужную сторону. Опасен был даже маленький кусочек льда: попав под киль вельбота, он мог повредить лопасти винта, пробить днище. Шли осторожно, крадучись.
Неожиданно из тумана выплыло большое поле старого льда. Тэюнкеу положил руль налево, вельбот круто развернулся и пошел у кромки. Тэюнкеу уже давно перестал следить за компасом, так как из-за частых обходов, поворотов невозможно было придерживаться курса. Вдруг перед самым носом вельбота показалась голова любопытной нерпы, и не успела она скрыться в воде, как была убита удачным выстрелом Ако. Вельбот развернулся. Только подобрали одну нерпу, как винтовочным выстрелом убил вторую Вакат.
— Может, поохотимся? — нерешительно спросил Тэюнкеу.
Все согласились. Как упустить счастливый случай? Один Оо пытался возразить, но его никто не слушал, а Гиункеу сделал безразличный вид, будто ему совершенно все равно, как поступят.
Нерпы оказалось много. Она любит держаться весной у старых многолетних льдин, где находит богатый корм и хорошее убежище от хищников: моржа-кеглючина, косатки. В тумане они выныривали совсем рядом. Раздавались глухие выстрелы, хлопали мелкокалиберки. Даже Оо, поддавшись общему азарту, не выдержал и выстрелил в нерпу, вынырнувшую рядом с вельботом.
«А может, и не зря остановились здесь, — стал сомневаться Оо, — Все хоть с чем-то вернемся. Нерпа тоже добыча». Но беспокойство не покидало старика, не было уверенности, что все кончится хорошо. Льды странно перемещались, плотный густой туман не давал сориентироваться. И компас сейчас не поможет. Если бы чистая вода была, тогда нечего беспокоиться, но во льдах прямым курсом не пройдешь. А в это время лед обычно прижимает к берегу, и его надо обходить мористее. Не зря те вельботы прямо в море ушли, в обход льдов.
«Наверно, Тэюнкеу думает, что я не хочу выполнить план, не хочу опередить другие бригады… — и старик злился на беспечность бригадира. — Будто рыбу в закрытой лагуне ловит, где нет никакой опасности».
Непонятным казалось Оо и поведение старого Гиункеу. Он хорошо знал его. Это опытный старик, осторожный только. Гиункеу ведь известно, как рискованно забираться в такое время во льды… Почему он молчит?
От дум Оо как-то ссутулился, сделался совсем маленьким, и он был почти незаметен в вельботе.
Гиункеу на этот раз вылез из вельбота и сел у кромки льдины в стороне от других. На коленях лежала мелкокалиберка. Стрелял он хорошо, метко. Две небольшие нерпы, убитые им, радовали его. Но грустные думы никак не выходили из головы. Рано начали охотиться: из Нунегнина еще не было вестей. А ведь наша мать оттуда, мы должны слушаться советов матери. Раньше никогда не начинали охотиться, пока в Нунегнине не был убит первый морж, пока не была принесена в жертву голова моржа на скале Уйэн. Рушатся старые законы, забывают люди своих предков. До боли обидно, что лишили его руля на вельботе.
Тэюнкеу еще на свете не было, когда Гиункеу уже держал руль в руках и считался удачливым охотником. Хоть и придумали новое слово «бригадир», но все равно все говорят «ытвермечин» — хозяин байдары. А разве может быть ытвермечином аачек — юноша? Нет. Ытвермечин тот, кто имеет много родственников, кто самый знающий. У кого сейчас больше всех родных? У него, Гиункеу, пять братьев, три зятя да двадцать взрослых племянников с женами, а внуков даже не упомнишь. Вот и здесь: Ако и Рультын — племянники, прадед Эрмена — брат деда, Вакат — внук брата. А Тэюнкеу кто? Сирота. Раньше хорошо было. Все родные. Если и отругаешь кого, все равно никуда не уйдет, а добыча в общую мясную яму складывалась. Кому нужно — дашь, а кого и заставишь на охоту пойти. А Оо пусть уж охотился бы со своими. И все это новый председатель. Вельботов много стало, бригад надо больше, людей мало: по пять человек в бригаде сделал…