— Он арестован, — поспешил с объяснением начальник штаба. — Мало того, что опоздал на неделю, так еще и автомат вывел из строя. Вот, посмотри.
— Как это произошло, Родак? Вы, такой примерный боец…
Капитан Затора рассматривал искореженный автомат и с искренним беспокойством в голосе задал этот вопрос Родаку. Тот, клокоча от жгучей обиды, от несправедливости, с которой неожиданно столкнулся, весь замкнулся в себе и решил больше ничего не объяснять. Но взгляд, голос Заторы подействовали на Родака так, что он сразу же пришел в себя, лихорадочно расстегнул пуговицы. Снял мундир и бросил его на стул. Затем, превозмогая боль, рывком стащил через голову рубашку и повернулся спиной к Заторе. Вся она была фиолетового цвета, в кровоточащих полосах.
— Потому, товарищ капитан, потому!
— Что случилось, Родак! Кто тебя так отделал? За что?
— Так они мне показывали Польшу, товарищ капитан.
— Оденьтесь, старший сержант. — Капитан Затора обратился к начальнику штаба: — Парня надо отправить в санчасть, а не под арест. Отмени свой приказ, Зигмунт. Майор Таманский вернется из полка и решит, как с ним поступить.
— Что же ты, парень, мне этого раньше не показал? — оторопевший Ледак взял со стула мундир и подал его Родаку. Поручик Талярский молча протянул отобранный минуту назад ремень…
Майор Таманский к этому вопросу не возвращался. Возможно, удовлетворился докладом своего заместителя, или же эта история забылась из-за более важных дел. Сташек, втянутый в круговорот батальонных дел, постепенно приходил в себя, вновь обретал прежнюю жизнерадостность, к нему возвращались силы. Хотя он стал заметно серьезнее, иначе смотрел на жизнь.
Закончился сенокос. Приближалось время жатвы. Майор Таманский лично следил за подготовкой сельхозинвентаря. В Зеленое, в остальные поместья, где были расквартированы роты, свозили косилки, сноповязалки и даже косы. Ремонтировали конные приводы, старые локомобили, молотилки. Тряслись над тракторами, которых было мало, да и то по большей части раздрызганные. Пололи и окучивали свеклу, дергали лебеду и пырей с картофельных грядок. Приводили в порядок овины, ограждали загоны для скота, поголовье которого в одном только Зеленом увеличилось за эту весну на несколько озорных пятнистых телят. Даже два жеребенка — один гнедой, другой вороной — резвились на лугу. Окрестные деревни медленно, но постепенно заселялись репатриантами из восточных частей Польши. Немцы грузились в эшелоны и уезжали за Одру. Только старик Штейн по-прежнему возился в парниках и саду, а его жена два раза в день — рано утром и вечером — отправлялась на кладбище к свежей могиле младшего сына. К Казику Рашевичу приехала жена и первое, что она сделала, это побелила избу, чтобы она была похожа на ту, которая осталась в ее родных краях. Да еще велела Казику сбрить усы, что он и сделал. «Ради душевного спокойствия», — объяснял он друзьям и гостеприимно приглашал к себе на «стопку самогонки», приготовленной энергичной Вероникой Рашевич. А вообще-то Казик не мог нахвалиться майором Таманским — и как боевым командиром, а особенно, как человеком, «который никого в беде не оставит…».
При первом же подвернувшемся случае Сташек сел на мотоцикл и поехал в Новую Весь. К нему присоединился Гожеля. Его Зося, хотя свадьба еще не была сыграна, уже поселилась там и приводила в порядок дом, красивый, с небольшим садом, возле самого моря.
— Ну как домик? — допытывался Фелек.
— Красивый!
— Зося выбрала! А ты говорил, что она в деревне не приживется. С сентября пойдет учить детей в школе. Капитан Затора уже договорился об этом с уполномоченным.
— Ну, а свадьба когда?
— Мы уже объявили о помолвке. Зося ждет маму и готовит фату. Но я тут все о своих делах распространяюсь, а ты к Ванде спешишь… Сташек, а из-за этого «Орлика» ты особенно не мучь себя.
— А я и не мучаюсь. Обидно только…
— Да плюнь ты на них. Во всяком случае, этот «Орлик» больше не будет нам показывать Польшу… Ну так что, заглянешь ко мне?
— Я еще Ванду не видел после отпуска…
— Тогда мчись! Она спрашивала о тебе несколько раз, приходила к Зосе.
— Я зайду к вам на обратном пути…
Семья Куцыбалы как раз ужинала.
— Добрый вечер!
— Сташек! — Ванда, сидевшая лицом к двери, первой увидела его.
— Приветствуем, приветствуем! — Куцыбала встал и протянул Родаку руку. — Куда это вы так надолго исчезли?
Он пожал хозяину руку. Чмокнул в ручку хозяйку. Не очень представлял себе, как поздороваться с Вандой. Решился и ей поцеловать руку.