Сташек, которого обязанности шафера вынуждают быть повсюду, заботиться обо всех гостях, наполнять рюмки, как только улучит свободную минутку, мчится к своей подружке. Радуется счастью Фелека, но и от своего его всего распирает. А Ванда выглядит как мечта.
— Ну, Родак, познакомь же меня наконец со своей подружкой.
— Слушаюсь, товарищ майор. Это и есть…
— А что, я сама не могу сказать? — перебивает Ванда и протягивает майору руку.
— Ну и молодец, девушка, — хвалит он ее по-русски. — Вы правы. Нас, вояк, надо с первого дня держать в строгости! А ты, старший сержант, счастливчик! Не ревнуй, а разреши-ка пригласить ее на танец…
…Через две недели батальон прощался со своим боевым командиром. Майор Таманский увольнялся в запас и уезжал домой, в родную, долгожданную Сибирь. На просторном дворе замка в Зеленом вытянулись по стойке «смирно» две шеренги бойцов. На правом фланге весь штаб, командиры рот. Приехал и командир полка. Речи, рапорты, последние команды.
— Здравствуйте, товарищи бойцы!
— Здравия желаем, товарищ майор!
И прощальная команда майора Таманского:
— Батальон, «вольно»!
И первая команда нового командира, капитана Ледака:
— Батальон, слушай мою команду! Смирно! На плечо! На караул! Равнение направо!
Никогда и ни перед кем эти старые бойцы-фронтовики не стояли вытянувшись так, как сейчас перед майором Таманским. Ведь не кто иной, а именно он, майор Виктор Таманский, командовал ими от Ленино до Берлина. Теперь он шел в сопровождении командира полка и смотрел своим солдатам, как и они ему, прямо в глаза…
Взвод старшего сержанта Родака закончил работу и готовился к возвращению в место расположения. С утра до вечера они ремонтировали участок дороги и мостик, который вел от шоссе на поля. Еще весной здесь трудно было проехать, а теперь, когда приближалась жатва и скоро надо будет вывозить зерно, необходимо было наконец-то его починить. Собирали инструменты, надевали гимнастерки, кое-кто присел на край канавы, затягивались дымком, болтали. И вот тогда-то со стороны Зеленого на шоссе появился «виллис» Таманского. Майор ехал на станцию. Его сопровождали капитан Затора и неизменный капрал Дулик за рулем. Солдаты без команды вскакивали, бросали самокрутки, застегивали куртки, тянулись за ремнями. Автомашина миновала первые группки солдат, и казалось — не остановится. Вдруг майор подал знак рукой — и раздался резкий визг тормозов. Таманский, как всегда пружинисто и энергично, выскочил из машины.
— Взвод, смирно!
— Родак, сынок, да брось ты эти свои команды. Я тороплюсь на вокзал, на поезд. Но когда увидел вас, не удержался. Остановлюсь хоть на минуту, подумал.
— Вольно!
— Ну что, ребята, пришла пора прощаться?
— Счастливого пути, товарищ майор!
— Жаль, товарищ майор!
— Покидаете нас.
— Столько вместе прошагали.
Бойцы окружили Таманского тесным кольцом. Тянули руки на прощанье. Майор по очереди пожимал их. Ведь он знал всех своих солдат. Вместе прошли сквозь огонь, воду и медные трубы.
— Спасибо, ребята, за верную службу. Не поминайте меня лихом.
— Да здравствует майор Таманский!
Таманский не успел и глазом моргнуть, как крепкие руки бойцов подбросили его вверх. Раз! Второй! Еще и еще!
— Душу из меня вытряхнете! Должен вам признаться, что там, у себя, в далекой Сибири, мне будет нелегко на душе и на сердце. Придется делить их между Польшей и своей родиной. Я никогда вас, ребята, не забуду…
— И мы вас, товарищ майор, не забудем!
— Такой путь вместе отмахали.
— Я, товарищ майор, с вами от самого Ленино шел.
— Спасибо, ребята, за все. От всего сердца. Но что поделаешь, пора по домам, ребята. Я сегодня, а вы, может быть, завтра, послезавтра. Война закончилась. Пора снова начинать жить по-человечески… Поглядите-ка, какие хлеба поднялись, как колосятся. Хороший урожай должен быть. Собирать его будете уже без меня…
— Это наш общий урожай, товарищ майор!
— Вместе пахали, вместе и сеяли.
Затора, молча стоявший рядом с Таманским, взглянул на часы.
— Пора.
— Прощайте, ребята, и не поминайте лихом!
— Счастливого пути, товарищ майор!
Майор Таманский уже было поставил ногу на подножку автомашины, но вдруг повернул назад. Подошел к Родаку, который стоял, вытянувшись в струнку, обнял его и крепко расцеловал.
— Ну, сибиряк, прощай. Думал, что еще и на твоей свадьбе крикну «горько»! Держись, сынок, впереди у тебя вся жизнь!
«Виллис» резко рванулся с места и помчался по шоссе, по которому несколько месяцев назад батальон пришел в Зеленое. Майор Таманский, стоя на подножке рядом с водителем, прощался со своими солдатами, пока за поворотом дороги деревья и колыхаемые ветром хлеба не заслонили его.