Как легко это слово слетело с его языка.
— Как? — спросила она, потянувшись к его протянутой руке, позволяя ему поднять её с места.
Гевин схватил её руку за сгиб локтя, пока они поднимались по лестнице.
— У них нет чувства самоограничивающего поведения. Они будут жрать всех до тех пор, пока никого не останется. Точно так же, как чума, которая раньше почти уничтожила подземный мир. — Он бросил ключи Беннетту, а затем похлопал тролля по спине. У подножия лестницы в спальню он посмотрел на неё и поднес её руку к своим губам. — Не думай об этом. Не сегодня ночью. Я надеялся, что ничто не испортит вечер.
— Возможно, мне нужен ночной колпак, чтобы помочь мне забыться.
Брови Гевина сошлись вместе, отчего он выглядел опечаленным.
— Мне не хотелось бы ничего больше, чем отвести тебя в свою постель и подарить тебе новые воспоминания. Но есть кое-что, что тебе нужно знать. — Он устремил на неё прямой взгляд. — Я проклят, Сабель. Гашла, отправившая меня в обсидиус, прокляла меня. Каждую ночь я буду превращаться в разъярённого зверя, пока…
— Пока?
— Пока это не пройдёт.
— Значит… эта чудовищная штука неестественна для савидона?
— Нет. Мы жаждем секса, но не насилуем никого. Мы не впадаем в ярость и безумие от похоти.
— Каким бы опасным ты ни казался, Гевин, прошлой ночью ты казался… успокоенным, когда я впервые пришла к тебе.
— Я был прикован к стене, Сабель. Давай внесём ясность. Тот факт, что я ещё не сожрал тебя, является заслугой того небольшого самоконтроля, который у меня ещё остался. Как только он кончится, твоя задница станет моей.
Боги, слова этого человека излучали секс и власть. Его. Ей так хотелось испробовать это слово на губах. Посмотреть, сможет ли её гнилое чувство самоотречения и независимости бороться с её желанием. Возможно, так оно и было, потому что она не удосужилась сказать это вслух, даже если сама мысль о том, что она принадлежит Гевину, заставила её бедра сжаться. — Я не хочу, чтобы ты уходил. Плохо, что я буду спать спокойно в твоей постели, пока ты всю ночь висишь на цепях. Это естественный цикл для демона. Ты не монстр. Проклятие или нет, но под всем этим всё равно останешься ты.
— Быть проклятым монстром — неестественная часть цикла. Если бы ты знала, какие мысли преследовали меня прошлой ночью, когда я висел на этих цепях, ты бы держалась от меня на расстоянии.
— Если ты оставишь меня одну сегодня ночью, я с тем же успехом смогу вернуться в свой дом. Безопасность и душевное спокойствие, которые я чувствую, исходят от осознания того, что ты рядом, а не прикован цепью к стене. — Она скрестила руки. — Как твой рабовладелец, я требую, чтобы ты делал то, что я говорю. — Её язык провёл по задним зубам, пытаясь удержаться от смеха над такими нелепыми словами. Через миллион лет Гевин никогда и никем не будет порабощён.
На его щеке появилась ямочка от полуулыбки.
— Как пожелаешь. Но я прикажу Бену приковать меня к кровати. По крайней мере, это даст тебе время сбежать.
Сбежать. Что, черт возьми, с ней не так, что звук о его прогоне вызвал у неё озноб по спине? Чёрт побери, да, в каком-то смысле. Она кивнула.
— Хорошо.
Они продолжили подниматься по лестнице, Гевин последовал за ней, и его взгляд снова был прикован к её заднице. Войдя в комнату, он схватил её за руки.
— Извини, одну минутку, ладно?
После её кивка он исчез в ванной.
С поспешностью женщины, пытающейся не попасться на поедании половины банки мороженого, Сабель сбросила платье, бросила его на ближайший шезлонг, бросила на него бюстгальтер, сняла браслет и вернула его в сумку. В шкафу взяла с вешалки одну из рубашек Гевина. Она взъерошила волосы и быстро провела по ногам, чтобы убедиться, что они всё ещё гладкие. Проверка дыхания? Прекрасно.
Щелчок двери заставил её прыгнуть на кровать, а когда он вышел в одном лишь халате, Сабель чуть не впала в кому.
Некоторые парни не могли снять халат. Превратились в своего рода подражателей Хью Хефнера. Гевин сделал халат похожим на то, что грязный байкер наденет на клубную встречу. Так. Охренительно. Сексуально. Его татуировка, словно пламя, ползла вверх по шее, а половина черепа, вытатуированная на груди, выглядывала из треугольного выреза халата.
Съедобный, но неприкасаемый. Напомнило Сабель те великолепные десерты, которые можно найти в модных пекарнях и которые выглядели чертовски вкусными, что их было невозможно надкусить.
Он полз по кровати, как лев, заманивающий свою жертву на верную смерть. Она раздвинула бёдра, чтобы поприветствовать его тело, и он упёрся кулаками в матрас с обеих сторон, губы зависли в нескольких дюймах от её губ. Его глаза покраснели, а клыки оголились, точно так же, как она видела его почти каждую ночь до этого.