— Иди сюда.
Каждая клеточка её тела хотела восстать против всего того беспорядка, который отягощал её мозг, удерживая её от того, чего она жаждала — броситься в его большие руки и зацеловать его до смерти.
— Боги, у тебя сейчас такая… Я просто с ума сошла! — Каждый образ абсолютного счастья, проносившийся у неё в голове — Гевин, играющий с её детьми, жизнь в особняке демонов, занятие с ним любовью каждую ночь и каждое утро пробуждение рядом с его прекрасным лицом — всё это покрывалось тревожным образом, в котором он выходит за дверь.
Гевин подошёл ближе, и её мышцы напряглись от его близости.
— Я не прошу тебя установить со мной связь, Сабель. Я прошу тебя остаться. По крайней мере на время.
— Зачем? В чём смысл? Вчера вечером ты сказал, что уже заявил на меня свои права.
— Я знаю. — Его губы сжались. — Я не собирался смущать тебя, признавшись в этом. Я полюбил нашу дружбу. Подшучивание. Смех. Даже если я не смогу принадлежать тебе, я не готов просто отпустить.
— Ты постоянно так делаешь с женщинами, Гевин.
— Да, я делал это с остальными. Я не могу так с тобой. Тьма — это отсутствие света. Столетия боли и одиночества были всего лишь отсутствием тебя, Сабель. Ты мне нужна здесь. Со мной.
— Почему я? — Барьер из слёз в глазах размывал его лицо, а её решимость рушилась с каждым словом, вылетавшим из его уст, как заклинание. — Что во мне такого особенного? Бессмыслица.
— Ты не можешь выбрать свою вторую половину. Ты просто точно понимаешь, когда находишь её. Я полагаю, это наш инстинкт.
Взглянув в сторону, она позволила себе выдохнуть воздух, застрявший в её горле.
Вторая половинка? Она вообще в них верила? Точно нет. По такому определению об узах связи, её родители должны были быть родственными душами, и всё же её отцу удалось разделить их на две отдельные половинки.
— Что думаешь?
— У меня голова горячая и… сердце сейчас пылает. — Она сморгнула навернувшиеся на глаза слёзы. — И, чёрт возьми, я чувствую, что… мне нужна такая боль. Хотя я не знаю, что с этим делать. Я не знаю, что делаю.
…Когда есть возможность сгореть в пламени и остаться пеплом. Яростное вытирание глаз, не помогло сдержать слез; они только ещё больше затуманили её взгляд.
— У меня всё было хорошо, пока ты не появился, и… теперь эта зияющая дыра. Я знаю, что когда уйду, мне будет очень не хватать тебя. Твоих прикосновений. Просто покажи мне. Покажи мне, что с этим делать. Покажи мне, как люди живут с шансом того, что всё может в миг исчезнуть. — Слёзы лились по её щекам. — Но покажи мне всё постепенно, потому что я убеждена, что всё это всего лишь сон и я скоро проснусь.
Он взял её лицо в свои ладони.
— Сегодня. Я покажу тебе. Если бы не было возможности, что кто-то из детей сейчас войдёт, я бы немедленно бросил тебя на постель и показал всё прямо сейчас.
Она хотела улыбнуться, но не смогла. Всегда что-то колет её в бок, протыкает дыры в её счастье.
— Я не могу связаться с тобой, Гевин. Тебе будет этого достаточно? Что происходит с мужчиной, который не связывается во время савидона?
— Я не уверен. Я никогда не испытывал такого раньше. Но я хочу это выяснить, если ты хочешь.
Она опустила взгляд в пол, не в силах смотреть на море успокаивающей синевы в его глазах. Пребывание в особняке не могло помочь решить другую проблему, с которой она столкнулась. Обучение Деньи и дом, который, вероятно, будет лишен права выкупа к концу месяца.
— Тебя беспокоит что-то ещё.
Как он, чёрт возьми, может всё понимать?
— Нет, — солгала она. — Ничего больше.
— Брехня. В чём дело?
Сабель облизнула губы, чувствуя себя отвратительно даже за то, что подумала о своих денежных проблемах.
— Денья?
Опять же… откуда он, чёрт возьми, узнал?
Её охватил момент отчаяния, и что-то глубоко внутри вытолкнуло слова прямо из её рта, прежде чем она смогла их остановить.
— Её выгонят из школы, если я не заплачу за её семестр к концу месяца. Мой счёт был арестован.
— Арестован? — Разочарование вызывало у неё тошноту, а его глаза, казалось, с любопытством сосредоточились на ней.
— Они не говорят мне, кто его заблокировал. Мой дом находится под залогом, так что я ничего не могу с этим поделать. — Некоторые люди прыгали через эстакады, признавая подобные вещи — стыд и унижение потери всего. Деньги останутся слабостью, пока у неё не появится возможность что-то с этим поделать. Сила, приходит из свободы. Свобода, которая ускользнула из её рук прошлой ночью.