— Я получил приказ, — произнёс кто-то безликий за белой маской.
— И что? — еле слышно пробормотала она.
— Ребёнок должен быть уничтожен.
Ребёнок? Боже, Сабель, очнись. Очнись.
— Что… ты… имеешь… в виду… Ребёнок? — прохрипела она.
Взгляд упал на неё. Холодный. Безразличный. Демонический. Кто-то за маской приблизился к краю её поля зрения. Мир расплывался, становился огромным и размытым, расширялся, превышая возможности её восприятия.
Темнота.
Она открыла глаза и увидела иглу. Жидкость выплеснулась в воздух, прежде чем лицо в маске вновь склонилось над ней. Давление на лоб заставило её голову опуститься.
— Стойте… — невнятно проговорила Сабель. — Что вы делаете?
Панический холод сковал её грудь, когда игла вонзилась в живот.
— Нет, нет! Остановитесь! Пожалуйста! Не делайте этого!
Резкая, жгучая боль пронзила её. Пальцы сжали то, что удерживало её. Мышцы пылали, как огонь. Всё её тело напряглось, скрутилось. Боль, распространившаяся по внутренним органам, словно лава, струящаяся по венам, резкими ударами обрушивалась на живот. Представлялось, что острые куски стекла разрывают её изнутри.
Она закричала. Казалось так громко, её горло разрывалось на части, но наружу вырвался лишь слабый скрипящий звук. Слёзы выступили на глазах. Сердце бешено билось под скулами, а оранжевые вспышки взрывались под закрытыми веками.
Она не могла произнести ни слова.
Закрыв глаза, она едва слышно прошептала «нет» сквозь стиснутые зубы. Бесполезное слово, заключённое в темноте и тишине.
Яркий блеск голубых глаз, чёрные волосы. На её руках спал младенец. Малыш играл с игрушками. Мальчик катался на велосипеде. Мужчина. Он выглядел как Гевин, если не считать необычного лазурного оттенка в глазах — отличительную черту инкуба. Его глаза наполнились слезами, когда он поднял руку, словно прощаясь.
Боль ушла. Темнота. Тишина.
Ничего.
***
Прохладные кончики пальцев, нежные и успокаивающие, проникли сквозь тьму. Сабель открыла глаза и увидела знакомую стерильную комнату и Томаса, стоящего рядом с кроватью и гладящего её по щеке. В его больших голубых глазах читалась печаль — слишком глубокая для его возраста. Она взяла его маленькую ручку в свою и прижала к лицу, отчаянно нуждалась в этих детских пальцах. Запах его кожи напомнил ей о доме.
— Мама? Я был плохим? — спросил Томас.
— Нет, дорогой, — покачала она головой, её сердце учащенно забилось, когда она встретилась глазами с круглыми, наивными глазами мальчика. — Ты не плохой.
— Ты умрёшь?
— С чего ты взял, милый?
Томас опустил взгляд, с тем самым расстроенным выражением лица, какое бывало у него, когда он чувствовал, что поступил неправильно.
— Я не хочу, чтобы ты умерла, мамочка, — слеза скатилась по его щеке.
Сабель вытерла её.
— Эй, я никуда не денусь, — она с трудом подняла голову, пытаясь поцеловать его в щеку, но та оказалась вне досягаемости, и вместо этого она поцеловала его руку. — Где Джейни?
— Можешь пойти поиграть с нами?
Сабель откинулась на подушку.
— Скоро, сладость моя. Я скоро поиграю, хорошо?
— Но я хочу, чтобы ты поиграла сейчас, мамочка.
— Можешь сделать кое-что для меня? — мягко провела пальцами по его щеке. — Побудь большим мальчиком и позаботься о своей сестре. Поцелуй её от меня крепко, хорошо?
— Почему ты не можешь сама?
— Я хотела бы, — слеза впитывалась в ватную подушку под виском Сабель. — Хотела бы прижать вас обоих к груди. Пожелать вам спокойной ночи. Видеть ваши милые лица, когда вы уснёте. — Она улыбнулась сквозь слёзы. — Скоро.
— П-почему малыш умер, мамочка?
Сабель нахмурилась.
— Какой малыш?
— В твоём животике. — Воскликнул он. — Я слышал его. А… а… а потом он просто умер. Я больше не мог услышать, как он плачет. — Его голубые глаза блестели от слёз. — Он был плохим?
Лёд покрыл сковал её сердце, и Сабель задохнулась.
— Нет. — Слёзы пропитали подушку, и Сабель пришлось вытереть глаза, чтобы увидеть его лицо. — Я хочу, чтобы ты знал, Ти Джей, ты такой хороший мальчик. А Джейни — мамина сладкая девочка. Я так сильно люблю вас обоих.
— Ты же и этого малыша любила?
Она помолчала мгновение, затем кивнула. Сдерживая слёзы, она посмотрела вниз, когда он убрал свою руку из её руки.
Он нахмурился. Тьма накрыла его спину, как кошмар, за которым скрывалось что-то более тёмное.
— Я не хочу, чтобы ты нас убила. Не дай им убить и нас, мамочка.