— Не извиняйся. Я знаю радость беременности. Я просто хотела познать радость с мужчиной, которого люблю. Возможно когда-нибудь.
— Принести тебе что-нибудь? Или сделать что-нибудь?
Сабель покачала головой.
— Правда, спасибо, Калла.
— Я подумывала взять Томаса и Джейни в сад немного поиграть. Что думаешь?
Сабель старалась не позволить слезам взять над ней верх из-за мучительного чувства, но она сама мысленно не в состоянии сделать это. Её злило то, что она не хотела находиться на солнце, улыбаться и смеяться вместе со своими живыми детьми. Её раздражало то, что в своих страданиях она находила какое-то утешение.
— Конечно. Им бы это понравилось.
Не чувствуя, как сжимает горло Сабель, пока она говорила, Калла улыбнулась и поднялась с кровати, её растущий живот шёл впереди неё, и она вышла из комнаты, не сказав больше ни слова.
В темноте и тишине Сабель закрыла глаза и снова позволила волнам агонии обрушиться на неё.
***
Гевин вошёл в захудалую дыру, которую Джевен называл домом. Ферно последовал за ним — возможно, это была не лучшая идея Гевина взять с собой самого непредсказуемого брата, но его присутствие удерживало от совершения какой-нибудь глупости. Гевин раскидывал мусор и обломки со своего пути, пока искал тощий кусок сутенёрского дерьма.
Они нашли Джевена сгорбившимся в кресле, а у его ног стояла коллекция бутылок из-под спиртного.
— Хер ли тебе надо, демон? — Голова сутенёра покатилась по его плечам, как шар для боулинга, привязанный к верёвке. — Что? Тебе разве мало? Мою женщину взял? Мой бизнес? А теперь ещё Кэш хочет отправить мою задницу к Стигиусу.
— И, если ты будешь сотрудничать, я не пошлю тебя туда сам.
— Пошёл ты.
Гевин подал знак Ферно, который поднял сутенёра и прижал его к стене.
— У меня терпения отродясь не было. А ещё, мало времени. — Гевин ходил, сложив руки за спиной, стараясь не ударить ничтожество за роль, которую он сыграл в поимке Сабель. — Там был охранник. В обсидиусе. Насколько я понимаю, ты был рядом с Сабель, когда её доставили в больницу.
Джевен плюнул в Гевина, но рухнул под мощным ударом Ферно в живот.
Гевин вытер плевок с лица.
— Был?
Губы сутенёра скривились.
— Да.
— Ты помнишь охранника?
— Неа.
Гевин кивнул, и Ферно нанес два удара сутенёру по лицу.
Он фыркнул кровью из носа и выругался.
— Ты помнишь охранника? — снова спросил Гевин.
— Да.
— Прекрасно. Ты проводишь моих братьев. Опознаешь охранника. И если всё пройдёт без происшествий, я, возможно, позволю тебе уйти.
Кровь текла из носа Джевена, он поднял взгляд.
— А если нет?
— Ты никогда больше не будешь ходить. Или есть. Или срать. Или говорить. Всё ясно?
Челюсть Джевена дёрнулась.
— Ага. Кристально.
Гевин серьёзно посмотрел на Ферно. — Я хочу, чтобы в особняк привели охранника. Живым.
***
Крики вырвали Гевина из сна, и он проснулся от Сабель, вставшей с кулаками, размахивающими рядом с ним в постели. Его челюсть приняла удар, прежде чем он прижал её спиной к подушке и прижал её руки к кровати.
— Нет! Нет! Отпусти меня! Ты больной сукин сын! Отпусти меня! Сейчас же! — Её челюсть напряглась, когда она втянула воздух сквозь зубы, скривившись словно от синдрома Туретта.
— Я тебя ненавижу! Как же я тебя ненавижу! — Она рычала и извивалась в его объятиях.
Очередной кошмар.
За три дня она пережила как минимум пару дюжин кошмаров, которые нарушали и её, и его сон. Гевин был не столько против того, чтобы его разбудили, сколько против того факта, что каждый кошмар со временем становился всё хуже. Её ненависть, казалось, была всё более нацеленной. На него.
— Детка, успокойся. Шшшшш. Успокойся. — Он крепко прижал её к кровати и прижал губы к её уху, нежно шепча, пока она извивалась под ним.
— Отстань от меня! Отпусти меня, детоубийца!
— Шшшш.
Её грудь вздымалась от бешеного дыхания, пока широко раскрытые глаза с расширенными зрачками, казалось, не могли сосредоточиться. Она сделала один длинный вдох и поймала себя на том, что её глаза наполнились слезами.
— Нет. Не плачь. Всё нормально. Хорошо? Шшшшшшшшш.
Гевин ненавидел ту часть, когда она ненавидела себя за то, над чем не имела контроля.
— Расслабься, просто расслабься и засыпай, милая.
— Мне очень жаль. — Её тело извивалось под ним, и Гевин мог понять, что она, вероятно, хотела бы заползти в нору и умереть. Однажды она сказала ему об этом. Её кошмары, казалось, выставляли его виновником — убийцей её детей — и это было больно, потому что Гевин знал, как сильно она любит своих детей и каким куском дерьма он стал в её глазах.