Возможно, некоторые из них приветствовали это, видя, как на их глазах жестоко убивали их матерей и отцов.
Что касается остальных, возможно, они думали, что зло их пощадило.
Маленькая блондинка провела свою маленькую сестренку через двери, вытирая слёзы и говоря мягко и доброжелательно, успокаивая её на языке, на котором Терриун не говорил.
Разбойник, прозванный так своими товарищами-повстанцами за свои беспощадные убийства, одетый в кожаные шкуры, закрыл дверь мельницы и запер детей внутри.
Взгляд Терриуна скользнул к мужчине, стоящему позади Разбойника и держащего факел, пылающий адским пламенем. Адский огонь, исходивший из рук Терриуна.
Разбойник принял предложенный факел, и его взгляд упал на Терриуна. Длинными шагами он дошёл до мальчика.
Как хороший воин, Терриун выпрямился и поднял подбородок. Демонстрация гордости. Чести. Разбойник передал факел Терриуну и отошёл в сторону — молчаливое приглашение, которое, если бы он решил отказаться, поставило бы его среди многих, кто вскоре будет молить о пощаде.
В древнем демоническом стиле Разбойник напомнил Терриуну об их заботе: ни один ребёнок, преданный королю, не выживет.
Терриун шагнул вперёд, тяжело дыша, тяжело ступая по камням, которые он переступил и встал возле запертой мельницы. Сквозь небольшую дыру в выветрившемся дереве он увидел взгляд старшей девочки, смотрящий на него.
На один миг он представил, каково было бы поговорить с девушкой. Почувствовать запах чистого мыла в её волосах и сладость её кожи. Почувствовать её хрупкие объятия, которые он мог так легко раздавить своими грубыми руками.
Не жалей их.
Терриун стиснул челюсти и бросил факел на мертвую лозу, пустившую корни у основания мельницы, и она быстро зажглась. Отступив назад, он закрыл глаза, когда крики невинных наполнили почерневший воздух.
Сердце у него болело. Голова у него гудела. Он побежал — в убежище густого леса. Пробираясь сквозь листву, он нашёл утешение среди деревьев — в тишине — где дым снизу растворился до лёгкого аромата мокрых листьев и сырой древесины после недавнего дождя.
Ему хотелось, чтобы пошёл дождь.
Обогнув старую берёзу, он наткнулся на мальчика примерно его возраста. Чёрные волосы, худые и мускулистые, как у мальчика, обученного обращению с оружием. Обучен охоте на дичь. Сильный. Тем не менее, он плакал, стоя на коленях рядом с младшим мальчиком, который лежал неподвижно, с которого, без сомнения, содрали кожу те самые повстанцы, с которыми путешествовал Терриун.
Склонив голову, мальчик встал и обошёл младшего, осторожно поднимая его изуродованную голову и снимая ожерелье с нитками. На своём родном демоническом языке старший мальчик разговаривал с младшим. Или, возможно, с тем богом, которому он поклонялся. Терриун не понял ни одного слова, но почувствовал в них боль.
Убитый мальчик, очевидно, был важен для старшего мужчины, возможно, его брат, и Терриун попытался представить, чтобы кого-нибудь из мужчин, сделавших его одним из своих, причинил ему такую же боль.
Никто. Он не мог себе представить, чтобы он вызвал хоть одну слезу из кого-либо из них.
Мальчик поднёс свисток ко рту. Смертельный призыв, если бы повстанцы его услышали.
Прежде чем он успел издать первый заук, Терриун вышел из кустов и оказался в поле зрения мальчика. Во многом они были похожи. Но разные. На нём не было той же жёсткой или рваной одежды. Его бледно-голубые глаза выражали невинность при виде новых ужасов вместо многострадальных злодеяний, которые Терриун видел за своё короткое время.
Терриун с любопытством наклонил голову, и через пространство два мальчика уставились друг на друга. Его накажут за то, что он отпустил мальчика, но он всё равно это сделал.
Он ушёл.
Впервые Терриун спас жизнь Гавиуса.
Глава 37
Доктор, которого Сабель представили как Дрехлера, уставился в микроскоп, установленный на тумбочке. Рядом с ним, на гостевой кровати, Эгуза продолжал корчиться и кашлять. Как и у персонажа Мери Поппинс, в чёрной сумке доктора, казалось, было всё медицинское оборудование, известное человечеству.
— Джузеппа. — Мрачный тон его голоса предупреждал, что это плохо. — Яд, найденный в джунглях Оркоса. За все столетия моей медицины я видел только один случай. — Он осмелился бросить взгляд через плечо. — Смертельный.
— Я считаю, что тот же яд был введен Гевину, но он не проявляет никаких симптомов. — Сабель поморщилась, когда кровь, сочащаяся изо рта Эгузы, начала вытекать сгустками.