— Ну, твоё нутро было очевидным. Я никогда раньше не видел, чтобы женщина так танцевала. Рискну сказать, что я не думаю, что кто-то из членов клуба когда-либо видел что-то подобное. — Он поёрзал на сиденье, как будто вдруг пожалел о признании. — Может быть, ты этому где-то научилась?
— Белой девушке, выросшей в Детройте, есть что показать. Ты так и не ответил на мой вопрос о Джине.
— Она источала очень отчётливый запах.
— Что за аромат? — Сабель усмехнулась, представляя себе что-то вроде бабушкиного одеколона.
— Трудно описать. — Он оглянулся. — Ты хочешь правду?
— Конечно.
— Заставляет мужчину думать о многочасовом сексе. Какой-то женственный, но натуральный запах. Гораздо сильнее, чем человеческие женщины, когда те возбуждены.
— Это может быть из-за проблем с душем. Однажды она сказала мне, что пока подмышки побриты и киска вымыта, можно идти в бой. — Сабель вздрогнула. — Мерзость.
Гевин рассмеялся.
— Я думаю, можно с уверенностью сказать, что большинству мужчин, с которыми она сталкивается, вероятно, было бы наплевать, если бы она вообще приняла душ.
— Включая тебя? — Ух. Смущение подкатило к её горлу из-за этого вопроса. — Неважно.
— Думаю, ты уже поняла, что я немного выделяюсь среди большинства мужчин. У меня есть свои предпочтения. Стандарты.
Ещё как.
— Ага. В этом баре полно члендартов.
Выглядя гораздо более расслабленным, чем раньше, он прислонился к консоли, его большой палец медленно провёл по улыбке на его губах.
— Члендарты?
— Обладатели членами с умственными способностями. — Она покачала головой. — А у женщины должны быть стандарты. В противном случае, она пустышка.
— Должен признаться, Сабель. Ты отличаешься от других.
Сабель нахмурила брови.
— И как же?
— Вместо того, чтобы погружаться в то, что тебя окружает, в то, что нормально для твоего вида, в ожидания и социальное давление, возложенное на вас, ты, кажется, не напугана. Ты стоишь выше всего этого. Ты хочешь лучшей жизни. Я восхищаюсь этим.
Она положила руку на консоль, сверкнув на запястье татуировкой лотоса темно-фиолетового, почти черного цвета, погруженного в темную воду. Над ним парили две ослепительно белые бабочки, на каждом из крыльев которых были буквы Т и Д. Под всем произведением курсивом были вытатуированы слова ad meliora (прим. латынь — лучшее).
— Лотос. Очень подходит тебе. Это соответствует тому, что я только что сказал.
— Это напоминание для меня. Я сделала её пару лет назад. — Быстрый взгляд на него вызвал улыбку, и она положила руку обратно на колени, её пальцы заёрзали в ответ на комплимент. — Спасибо. Хотя я думаю, что женщины, которые проводят с тобой большую часть времени, — самые элегантные цветы на свете.
— Пожалуй, элегантные. — Пальцы Гевина сжались на руле. — Некоторые из них оказываются наиболее ядовитыми.
Сквозь лобовое стекло Сабель заметила что-то белое, почти светящееся в придорожной канаве.
— Что это за фигня? — Она украдкой взглянула, заметив, как стиснуты челюсти Гевина.
— Санг.
Машина остановилась на обочине дороги, примерно в полумиле от того места, где присевший зверь терзал мясо какого-то бедного животного.
— Чего-чего? — Пальцы Сабель обхватили кожаное сиденье, и она выпрямила спину, сосредоточившись на белом существе перед ними. — Почему мы остановились? — Господи, что бы это ни было, оно выглядело мёртвым с того места, где она сидела.
Маниакальный перевод её глаз то на него, то вперёд, мало повлиял на концентрацию Гевина.
— Это древнее существо Оркосии. Я удивлён, увидев его здесь, так открыто. Обычно они ведут довольно затворнический образ жизни. — Он кивнул ей. — Бардачок. Достань глок и передай мне.
— Глок? Их убивают пули?
— Сейчас узнаем.
***
Гевин тихо выскользнул из машины, пристально глядя на белую фигуру впереди. Хотя, похоже, они всё ещё имели некоторые человеческие черты, но чем дальше прогрессировала болезнь санга, тем больше они становились похожими на существ.
Длинные отрезки мышечных волокон свисали изо рта, пока он пожирал распростёртое перед ним тело, словно на шведском столе. Подняв руку, Гевин навёл пистолет, прицелился и выстрелил.
Красное пятно ударило в лоб зверя. Во вспышке света оно исчезло.
Сзади послышались приглушенные крики, и Гевин обернулся и увидел Сабель, выбирающуюся из внедорожника. Он бросился к пассажирской двери и распахнул её, позволив Сабель выпасть из машины. Внутри, лежа на водительском сиденье и консоли, из «санга» вытекала прозрачная кровавая лужа, которая стекала по его бёдрам.