Когда они выходили из машины, залаяла собака, и Сабель обернулась, увидев бульмастифа, проверяющего прочность короткой тонкой цепи, прицепленной к дереву.
— На улице грёбанная жара в тридцать пять градусов, а в этой штуке даже нет воды.
— Я понял. — Гевин схватил железный горшок, стоявший у крыльца, и наполнил его водой из шланга. Когда он приблизился к дикой собаке, её лай предупредил о грозящем жестоком нападении, цепь натянулась от стремления собаки разорвать Гевина на части. Не замедляя шага, Гевин подошёл прямо к собаке, и, как будто она внезапно осознала, что в её личное пространство вошла сила, более могущественная, чем она сама, уши собаки прижались к её голове, и она отступила на шаг, оскалив зубы. Когда вода была поставлена, собака вырвалась из своего гневного транса, хвост неистово завилял, когда она с благодарностью хлебала воду, и Гевин погладил её, прежде чем вернуться к Сабель.
— Кажется, ты определенно умеешь обращаться с животными.
— Я живу с шестью братьями. Всё дело в инстинктах.
Сабель усмехнулась, а затем глубоко вздохнула.
— Похоже здесь ничего не происходит. — Она толкнула шаткую входную дверь, и запах плесени и гнилого мусора ударил ей в нос. — О боже, меня сейчас стошнит. — Она снова взглянула на Гевина. — Ещё не поздно подождать в машине.
— Я жажду зрелищ.
Прикрыв лицо, Сабель переступила через пивные банки и бутылки от дешёвого вина. Ковровое покрытие было покрыто клочками бумаги, которые в некоторых случаях выглядели как белая паста после высыхания. Сердце Сабель участилось, и она прикусила внутреннюю часть губы, когда её взгляд остановился на упавшей руке, перекинутой через подлокотник кресла, повернутого в сторону от них.
Её мать. Лора.
Она умерла? Странно, что мысль об этом не обеспокоила её.
Сабель на цыпочках прошла по грязи, пока не добралась до гостиной. Слева на диване лежал молодой мужчина, примерно того же возраста, что и Сабель, в грязном комбинезоне и джинсах, застегнутых на молнию, обнажающих кончик его члена.
Отвратительно.
Она обогнула кресло. Грудь женщины поднималась и опускалась, так что её мать была всё ещё жива, хоть и без сознания. На её руках были отметины, а рядом со стулом лежала игла. Бретелька-спагетти соскользнула с её плеча, оставив обнажённой грудь.
Внимание Сабель переключалось между её матерью и пареньком на диване. Она скривила губу и накинула бретельку ей на плечо. В основном ради Гевина.
Старуха проснулась и на мгновение сосредоточила внимание на лице Сабель, как будто она всё еще спала. На мгновение она выглядела совсем невинной, пока её лицо не исказилось.
— Чего ты хочешь?
— То, что принадлежит мне… и Денье.
Её веки оставались тяжелыми, когда она усмехнулась.
— Ничто в этом доме не принадлежит тебе. Проваливай.
— Мне нужно письмо. Где оно?
Её глаза сузились.
— Письмо? Какое письмо?
— Не притворяйся идиоткой. Ты точно знаешь, что это за письмо.
Женщина почесала челюсть, веки отяжелели, голова свесилась, как будто она всё ещё не здесь из-за какого-то дерьма, которое она вколола. — У меня нет письма.
— Я оставила его. В своей комнате. Сабель обошла кресло и направилась в спальню.
— Эй-эй! — позвонила её мать. — Ты не можешь так просто заявляться сюда. Убирайся к чёрту.
Сабель обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как она встала и увидела Гевина, всё ещё ожидающего у двери.
— Кто ты?
— Друг. — В голосе Гевина было что-то пугающее, что противоречило окружающей обстановке.
— Привет, друг. — Она снова спустила бретельку топа с плеча. — Уоу, да ты лакомый кусочек, скажу тебе без прикрас. Хочешь стать и моим другом?
Гевин не ответил. Выражение его лица выражало какую-то самодовольную жалость, если возможно так было сказать. Как будто он был рад, что ни один мужчина никогда не воспримет такое нелепое предложение всерьёз.
— Тогда иди ты на хер. — Она повернулась и направилась к Сабель. — Ну и как поживает моя снобистская, заносчивая сука дочь? Ты слишком хороша для того, чтобы бродить по таким местам.
Сабель продолжила путь к своей старой спальне.
— Заткнись, Лора. Мне неинтересно связываться с тобой во всё это. — Сабель толкнула дверь и поморщилась, глянув на ведро, наполненное чёрной гнилой водой. Одежда валялась на полу, а на засаленных полотенцах на ее старой кровати стоял засаленный автомобильный двигатель. Некоторые из её старых плакатов с изображением групп и Франции всё ещё висели на стенах, но Сабель направилась прямо к своему шкафу, где оставила письмо в коробке из-под сигар на верхней полке.