Наконец они свернули к дому, напоминающему особняк времен эпохи короля Георга. Марк тихо сказал кучеру:
— Когда мы тоже свернем, они побегут. У них сто фунтов, так что они решат, что мы хотим их ограбить. Я хочу поговорить с ними в карете. Ты хватаешь ту, что справа.
Сестры, решившие было, что они уже в безопасности рядом с домом, внезапно поняли, что это вовсе не так. Женщины сильные, они яростно боролись, но граф Батский скоро утихомирил свою жертву, а потом помог и кучеру втолкнуть в карету ее сестру. Когда Марк зажег фонарь, та, что побывала в Хардвик-Холле, воскликнула:
— Граф Батский!
В мерцающем свете фонаря глаза графа угрожающе сверкнули. Угроза прозвучала и в его голосе.
— Я полагаю, леди, которой принадлежит половинка монеты, находится в этом доме? Я прав?
Сестры с беспокойством переглянулись.
— Что это за дом? — настаивал он.
— Психиатрическая больница «Вудхэвен».
«Милостивый Боже, эти негодяи поместили ее в сумасшедший дом! Я бы никогда ее не нашел!»
— Вы хоть понимаете, в какое неприятное положение попали? Леди, о которой идет речь, — похищенная наследница. Вы украли и продали принадлежащую ей драгоценную вещь. Кстати, я — судья штата. — Он надеялся, что они не знают, что его полномочия не распространяются на Сомерсет. Он дал им несколько минут попотеть, потом предложил выход из затруднительного положения: — Если вы поможете мне, я позабочусь, чтобы вас не обвинили в совершенных здесь преступлениях.
Сестры обменялись взглядами и дружно кивнули.
Марк передал один из пистолетов кучеру.
— Вот тебе оружие. Держи ее под прицелом, пока мы не вернемся. — Он повернулся к другой сестре. — Сейчас вы тихонько проведете меня к леди. Здесь есть черный ход?
Она кивнула.
— Давайте договоримся на будущее: я никогда не видел вас, а вы не видели меня. Я ясно выражаюсь?
Женщина покосилась на наставленный на нее пистолет.
— Да, сэр, — прохрипела она прерывающимся от страха голосом.
Отперев дверь черного хода своим ключом, она повела его по слабо освещенному коридору между прачечной и кухней. Потом по крутой лестнице они поднялись на третий этаж.
В коридоре было пусто, но из-за закрытых дверей до них доносились стоны, крики отчаяния, безумный смех. Граф Батский зажал нос от запаха вареной капусты, карболки и застоявшейся мочи. Он с трудом сдерживал ярость и знал, что любому вставшему на его пути он не колеблясь пустит пулю в лоб.
Диана очнулась от крепкого сна при звуке отпираемой двери. В дверном проеме показалась темная фигура. Милосердный Боже, она знала, что доктор Бонор придет за ней, но не думала, что это произойдет ночью.
— Нет! — закричала она. — Не трогайте меня!
При звуке ее голоса у Марка сердце перевернулось в груди. Он наконец нашел ее! Он хотел предупредить ее, успокоить, но, бросившись к постели, смог только вымолвить еле слышно:
— Любимая…
— Марк? — прошептала она, не доверяя своим ушам.
— Да, любовь моя, — тихо сказал он, поднося ее руку к своей груди, туда, где около сердца покоилась половинка монеты. — Постарайся не шуметь.
Когда он подхватил ее на руки, ей казалось, что стук ее сердца может разбудить мертвых. Она вплотную прижалась к нему, зная, что Господь и святой Иуда подарили ей чудо. Марк спустился по лестнице на первый этаж, потом прошел по коридору к черному ходу. На прощание он предупредил женщину:
— Я немедленно освобожу вашу сестру. На вашем месте я не стал бы поднимать тревогу, а запер дверь и лег спать.
По дороге в Бат Марк снова обнял Диану и прижал к себе. Он нежно отвел ее спутанные волосы со лба.
— Постарайся расслабиться, нам еще два часа ехать.
— Ты такой умный! Как ты меня нашел?
— Нет, любимая, это твоя сообразительность привела меня к тебе. Только ты могла заронить в них мысль отнести монету мне.
— Ох, Марк, они засунули меня в психушку!
Он закрыл ее полами своего плаща, чтобы согреть теплом собственного тела. Немного погодя она рассказала ему, что случилось с того момента, как она решила все высказать Ричарду и Пруденс. Закончив рассказ, она спросила:
— Сколько времени они держали меня взаперти?
— Сорок дней и сорок ночей. Как ты вынесла? — Его голос дрогнул.
— Я знала, что ты придешь.
Диана произнесла эти слова так уверенно, что он отдал бы все на свете, чтобы никогда не поколебать эту ее веру в себя. Но следовало смотреть в лицо фактам.
— Диана, по закону они твои опекуны еще три недели.
Она задрожала в его объятиях, но он продолжил:
— Закон на их стороне, и они предъявят свои права, как только узнают, что я тебя похитил.
— Пожалуйста, не дай им снова запереть меня в этом ужасном доме!
Ему больно было слышать ее умоляющий голос, и он предложил единственное решение, до которого мог додуматься.
— Если мы поженимся, ты будешь под моей опекой.
Сердце Дианы готово было выскочить из груди.
Об этом можно было только мечтать, но она знала, как дорожит Марк Хардвик своей свободой! Ее переполняла благодарность за то, что ради ее безопасности он готов был пойти на такую огромную жертву.
— Спасибо, — прошептала она.
— Не благодари меня, любимая. Это лишь временная мера. Они обратятся в суд и аннулируют брак, потому что не давали своего согласия на него. Нам остается только надеяться, что на это им потребуется не меньше двух недель.
Глава 37
Был уже одиннадцатый час, когда они приехали в Хардвик-Холл. Диане казалось, что особняк приветствует ее, что она приехала домой. Марк так беспокоился, что хотел на руках отнести ее наверх. Зачем ей выходить, если он не может даже на секунду оторвать ее от себя? Но он понимал, что после такого долгого заточения в тесной комнате ей необходимо двигаться.
Диана остановилась у роскошной резной лестницы, любуясь ее великолепием. Пока они поднимались, она держала его за руку.
— Мне нравится держаться с тобой за руки, — застенчиво призналась она.
Он закрыл за ними дверь и прошел в глубь комнаты, чтобы зажечь лампы. Диана осталась стоять у порога и наблюдала, как постепенно мягкий свет заливает комнату, оживляя ее. Глаза ее остановились на кровати с четырьмя колоннами и зеленым бархатным пологом, вышитым золотыми коронами и львами.
— Я обожаю эту спальню. Никогда отсюда не уйду!
Он повернулся к ней, собираясь заговорить, но слова замерли на губах. В безобразном коричневом платье и парусиновых туфлях она выглядела, бледнее смерти. Он проглотил комок в горле и молча поклялся: «Если кто-нибудь еще посмеет обидеть ее, я убью этого человека».
— Я знаю, уже поздно, но мы должны пожениться сегодня, так что, боюсь, тебе все же придется уйти отсюда на время.
— Мне нужна ванна, — тихо проговорила она.
— Как насчет ванны у огня, как в елизаветинские времена?
Через несколько минут спальню наполнили многочисленные слуги, принесшие фарфоровую ванну, а затем ведра горячей воды, от которой шел пар. Прибыли мистер Берк и Нора: первый — чтобы заняться туалетом хозяина, вторая — помочь Диане. Но граф Батский вежливо, но твердо сказал:
— Мы бы хотели ненадолго остаться одни.
Диана сняла платье и туфли и опустилась в душистую воду. Марк наклонился, подобрал брошенную одежду и открыл дверь спальни.
— Сожгите это! — приказал он первому попавшемуся слуге.
— А что я надену? — забеспокоилась Диана.
— Какое это имеет значение?
— Разумеется, это имеет значение, я же выхожу замуж! Даже если это всего на три недели, — с тоской добавила она.
Марк подошел поближе, лаская ее любящим взглядом.
— Ты можешь надеть вот это, — сказал он, застегивая на ее шее цепочку с половинкой монеты.
— Она, верно, обошлась тебе безумно дорого?
— Почти даром. Я сказал той женщине, что у меня уже есть одна, так что другая без надобности. — Он полез в карман и вынул ее серьги. — И еще это можешь надеть. Я все эти дни носил их с собой. — Единственной причиной, по которой он хотел, чтобы она надела серьги, было нестерпимое желание увидеть, как она их снимает, перед тем как лечь с ним в постель.