- Теперь модно проводить лето за городом, где-нибудь в Беркшире, - сказал мой приятель Кларенс, пытаясь раскурить трубку.
- Вот как? - отозвался я и потянулся за газетой. Нет, утренний выпуск я уже весь прочел - вплоть до заметки о вреде чрезмерно долгого сна и рекламных объявлений на последней странице. Бумажным занавесом я желал оградить себя от клубов табачного дыма, кои уже почти готова была изрыгнуть трубка Кларенса. Табак, который в качестве топлива потребляла трубка, по утверждению самого Кларенса, доставлялся из Индии. Возразить против этого утверждения мне было нечего, хотя, по-моему, выращивать табак придумали вовсе не индусы, а индейцы. С другой стороны, мне трудно себе представить хотя бы даже и дикарей, но однако же людей не лишенных обоняния, готовых, сидя бок о бок, невозмутимо выкурить трубку мира, набитую таким зельем. Так что пусть будут индусы. Говорят, тамошние йоги имеют привычку ходить по раскаленным углям и спать на гвоздях. Наверное, и от своего отечественного табака у них не делается бронхит.
- Да-да, в Беркшире, - первое облако поднялось над креслом Кларенса. - Почему я это знаю? Да ведь у моей тетки имение близ Рединга. Я, видишь ли, иногда заезжаю проведать милую старушку и каждый раз обязательно встречаю в тех местах кого-нибудь из лондонских знакомых. Но места там и в самом деле живописные. Кстати, Арчи, а нет ли у тебя желания провести недельку-другую, так сказать, на лоне природы?
И что бы мне было в эту минуту не промолчать со всей возможной решительностью, но нет, я промямлил что-то о том, как все мы отдалились от матери-природы, и дальше еще в том же духе. Закончилось тем, что ровно через неделю долговязая и энергичная тетка Кларенса, не соответствующая званию "милой старушки" ни по одному из двух пунктов, сдала мне "прелестный домик с садом и приходящей прислугой".
Домик и правда оказался прелестным, наполненным всяческими столиками, кружевными салфетками, этажерками с безделушками и подставками для цветочных ваз. Единственное кресло, способное выдержать двести фунтов моего веса, располагалось в библиотеке, но оно оказалось практически бесполезным, ибо сама библиотека составлялась из дамских журналов, дамских же романов и жизнеописаний святых мучеников и страстотерпцев. Впрочем, чтение о судьбах мучеников мне представлялось все же более захватывающим в сравнении с употреблением имеющихся в моем распоряжении романов. Газеты, по неведомой мне причине, почтальон обещал приносить исключительно с опозданием в двое суток, то есть здесь мне следовало дождаться завтрашнего вечера, чтобы прочесть то, что я уже читал вчера, будучи у себя дома.
Из прочих развлечений к моим услугам были сад и река, и к концу второго дня, признаться, я уже подумывал, что же предпочтительней: крепкий сук старой яблони или зеленоватая прохлада реки. Однако спасти меня было угодно тому же, кто и подвел меня к краю, моему приятелю.
Ну вот, совсем другое дело! - прокричал он еще от калитки. - Арчи, позволь поздравить тебя с прекрасным цветом лица! Теперь-то ты понимаешь, что этот воздух способен сотворить настоящее чудо.
Я заикнулся было о невыносимости своего положения, но мой приятель тут же поставил мне диагноз и назначил лечение.
- Вся беда в том, мой друг, что ты не приспособлен для физических упражнений. Спорт стал бы для тебя лучшим занятием в таком уединенном месте.
В ответ на этот спорный, с моей точки зрения, рецепт я нашел в себе силы решительно отказаться от предписанных процедур и уже готов был выставить своего гостя за дверь, когда Кларенс сказал:
- Вся беда в том, что мы слишком привыкли к общению с себе подобными, когда настоящие мыслители древности предпочитали уединение для своих высокоученых занятий. Ладно, раз уж ты без этого не можешь прожить, мы едем в гости.
Я было собрался возразить, что без визитов к людям, по всей вероятности, абсолютно мне не знакомым, существование представляется мне вполне возможным, но... Вот именно, кто знает, каким будет следующее назначение моего лекаря?
- Чем выше поднимаемся мы по лестнице развития общества, тем меньше чего-то стоят для нас законы гостеприимства, - объявил Кларенс, уверенно ступая по песчаной дорожке в направлении довольно большого каменного дома. Довольно большого для этой одноэтажной местности, разумеется. - Здесь же, в патриархальной глуши, обмолвитесь в присутствии хозяина, что у вас захромала лошадь, или же вы натерли мозоль, проходя мимо его жилища, и готово. Вы уже гость, а через час вас потчуют ростбифом и угощают кларетом.
- Мозоль? - Я с беспокойством посмотрел на туфли своего друга.
- Нет-нет, с Перкинсом все гораздо проще, - успокоил меня Кларенс. - Всякий раз, заглядывая к нему, я передаю привет от тетушки, хотя бы и не видел ее перед тем несколько месяцев. Я передаю привет, мы говорим о погоде, затем я рассказываю анекдот, Джерри мне сообщает, какие крупные яйца несут его куры, сколько цыплят задавил хорек на прошлой неделе, и наступает время обеда. Ох! - Мой приятель достал из кармана часы, еще раз охнул и ускорил шаг.
Через несколько минут Джереми Перкинс, худощавый джентльмен с выдающимися бакенбардами, смущенно нас поприветствовал, принял от Кларенса тетушкин привет и, как мне показалось, нехотя повел в гостиную. Там, в кресле, уже устроился еще один господин. В противоположность Перкинсу, его обширные щеки были гладко выбриты, на носу его приютились круглые очки, а на костюм его, должно быть, пошло вдвое больше сукна, чем на наряд хозяина дома.
Как только Кларенс увидел гостя... первого гостя Перкинса. Мы, по всем расчетам, были вторыми. Как только Кларенс увидел этого господина, а тот встретился глазами с моим приятелем, произошла некая реакция или физический эффект - Кларенс застыл и побелел, словно алебастровая статуя, а гладкощекий джентльмен, напротив, покраснел наподобие вареного лангуста и выбежал из комнаты прочь.