Запрет на дискриминацию по половому признаку в Законе о Гражданских Правах 1964 года был бесчестной и неполной сделкой. Пытаясь уничтожить Закон о Гражданских Правах целиком, расистские южные конгрессмены выдвинули предложение внести пол наравне с расой в седьмой акт, часть законопроекта, предназначенную для запрета расовой дискриминации при найме (женщины не были включены в защитные законы об общественных местах ни в 1964, ни в 1968). Предложение сегрегационистов о поле было принято лишь потому, что Закон о Гражданских Правах без этого бы не приняли.
Этим предложением сегрегационисты всерьёз пытались уничтожить законопроект. Оно привело либералов, желающих принятия Закона о Гражданских Правах, в ярость. Оно задумывалось - и было воспринято - как ужасное оскорбление чёрных и тех в конгрессе, кто склонялся к интеграции. Оно было признано моральной непристойностью, обесценивающей саму идею гражданских прав.
Вот чем оскорбляло предложение: мысль о том, что чёрные могут быть равны белым, была идентична мысли о том, что женщины могут быть равны мужчинам - была явным бредом. Вот суть оскорбления: неравенство белых и чёрных, а в особенности недееспособность чёрных, настолько же естественно, настолько же нормально, настолько же биологически неизбежно, настолько же предписано божественными правилами, как и неравенство между полами, а в особенности недееспособность женщин. Вот суть оскорбления: чёрные прямо как женщины - по природе своей рабы и неразумные дети; попытка поднять чёрных на какой-то другой уровень - это всё равно что поднять женщин (и, следовательно, детей) - нелепо, ненормально. Грубо говоря, сегрегационисты, в сущности, теперь называли тех, кто противостоял сегрегации, не "ниггерами" или «негроёбами», а «пиздолизами».
Убеждённость в том, что женщины могли бы или должны получить освобождение от гражданского неравенства, не играла никакой роли в этом первом законодательном признании половой дискриминации нарушением гражданских прав; и убеждённость в том, что женщины имеют право на обоснованное честное равенство точно так же не играла никакой роли.
Большинство основных продвижений в законах о гражданских правах (от антидискриминационных мер до компенсации за сексуальные домогательства) произошли на основе судебных разбирательств, а не законодательной деятельности, хоть Конгресс впоследствии и утверждал много раз законопроекты о половой дискриминации, особенно в семидесятых.
Некоторые из законных прав, которые феминистки считают базовыми для женского гражданского равенства, не имеют никакого отношения к законам о гражданских правах или половой дискриминации. Например, право на аборт по закону считается правом на неприкосновенность личной жизни, а не правом на равенство. Право мужчины хранить и использовать порнографические материалы у себя дома защищено тем же правом на неприкосновенность, и порнографы активно стараются 1) сохранить юридическую связь между двумя правами 2) убедить группы феминисток не пытаться объявить аборт вопросом полового равенства в законе.
К тому же, неудивительно, что закон о гражданских не убил расизм. Он лишь ударил по тем его проявлениям, которые прежде защищались обществом, но чёрных и не просили создать социальную политику, которая бы исправила укрепившееся в обществе унизительное отношение, ведь у сегрегационистов было огромное влияние в Конгрессе, а расизм почти два века пропитывал всё общество. Вместо этого чёрные вели переговоры с американскими сегрегационистами, расистами мирового класса с любой точки зрения. У закона нет ограничений. Ограничения были у принятия обществом каких-либо действий. И всё ещё есть.
Факты:
1. Женщины были движимым имуществом до начала двадцатого века.
2. Четырнадцатая поправка, гарантировавшая равную законодательную защиту, и четырнадцатая поправка, дающая чёрным мужчинам права голоса, намеренно исключала женщин.
3. У женщин не было защищённого конституцией права голоса до 1920 года. В 1971 году Верховный Суд заявил, что женщины имеют право на равную законодательную защиту.