— Ну, как там, бабоньки? Пар ещё есть? Нам, вона, девку отмывать надоть.
— Есть, есть — заулыбались бабоньки и, перешёптываясь и оглядываясь, ушли.
— Ну, идите. Я сейчас парку поддам, да тоже приду попарюсь.
Николай раздевал Наташку, когда, закрыв дверь на крючок, вошла Матрёна.
— Уфф! — выдохнула она, присев на лавочку.
— Давай руку то — Матрёна, уже голая, стояла рядом с Николаем.
Наташка протянула ручонку.
Открыв дверь в банное помещение, Матрёна обернулась — И ты заходи. Неча стесняться, не чужие чай.
Николай вошёл через пару минут, держа перед собой веник и тазик. Набрав воды и, не поворачиваясь к Матрёне, намыливавшей Наташку, поставил тазик на лавку, а сам зашёл в парилку.
Жар разморил, навалилась усталость и, положив веник, он прилёг на полок. Видимо задремал, и не услышал, как вошла Матрёна.
Матрёна стояла и жалостливым взглядом смотрела на выросшего, но всё такого же худющего, Николая. Однако, жалость, мгновенно сменилась похотью, как только у подростка шевельнулся, возбуждающийся член.
И в тот момент, когда Николай пристроился сзади, к стоявшей на полке раком Матрёне, и вошла в парилку Наташка.
Николай, отворачиваясь, подхватил веник и стал охаживать Матрёну по бокам и спине.
Матрёна вздрогнула, не сразу сообразив, что происходит, а когда увидела Наташку, соскочила с полка и вывела девочку в предбанник.
А Наташка, с тех пор, стала присматриваться к своему телу и всё ждала, когда же и у неё вырастет то, что она увидела у Николая.
День проходил за днём, а оно не вырастало. Но, однажды, какая, она опустила глаза и увидела то, что торчало из её попки и было очень похоже на мужской член…
Наталья встрепенулась, услышав, как зашипела сбежавшая из кастрюльки пенка.
Сварив суп из курицы и, сдвинув на край кастрюлю, Наталья взяла ведро и пошла за водой.
Андрей проснулся, когда она домывала пол.
С вымытыми полами и протёртыми окнами дом уже не казался таким угрюмым, и Андрей бодро соскочил с кровати, чувствуя голод.
Он вышел на крыльцо: на нижней ступеньке расстелена влажная половая тряпка. Доски, ещё не высохшие и поблёскивавшие от влаги, казались необыкновенно чистыми.
Наталья наступила в говно! В своё говно!
— Вот сука! — выругалась она и, опустив ведро, водила ногой по траве, обтирая ступню.
— Наташ, ты чего?
— Ничего! — буркнула Наталья под нос — А ты не видел, где у тётки стоял туалет?
— Нет.
— Там — он махнул в сторону разросшейся малины — там какое-то место, не сильно заросшее травой, я думал это погреб.
— Надо посмотреть — и Наталья пошла к малине.
Андрей обулся и побежал за матерью.
Там действительно был туалет. Доски стен и крыши сортира перетаскали деревенские на дрова. Осталось только очко, прикрытое парой прогнивших досок и забросанное ветками и прошлогодней картофельной ботвой. Вокруг разрослась трава и малина.
Когда убрали доски, из очка пахнуло.
Наталья попробовала ногой доски очка — они были прочные и лишь слегка поскрипывали. Она хотела встать над очком…
— Маам! — остановил Андрей — Давай, я!
— Ну, иди, ты полегче!
Андрей встал и потоптался — очко поскрипывало, но казалось прочным.
— Ну, вот и туалет!
— Наташ, мы чё, на виду у всех сидеть будем? Как на колу!
— У кого, у всех то? Здесь народ прям так и шастает, так и шастает!
— Нуу, Алла с Таней пойдут, например.
— А ты их прям стесняться станешь, после того, что было в бане?
— Нуу, мам-Наташ, в бане же мы не…
— Не срали?!
— Да, ладно, мам, пошли обедать.
Они пообедали.
— Чё мне делать, Наташ?
— Ягоды собирать — Наталья загнула палец — воды натаскать для бани — загнула другой — дров заготовить. Хватит на сегодня?
— Хватит — засмеялся Андрей — а купаться и загорать не пойдём?
— Ну, если управишься, пойдём.
— А ты что будешь делать?
— А я отдохну.
— Да, мам, ой, Наташ! Иди отдохни.
Часть восьмая. Копрофагия и копрофилия
Она встала и то, что было похоже на то, что она увидела в бане, отвалилось и упало на землю. Девочка взяла это в руку и попыталась прилепить к промежности, но оно мялось и плющилось в руках. Ещё несколько раз она потом пыталась, встав, ходить с ощущением члена между ног, но, всякий раз, оно отваливалось и падало на землю, и Наташка, наконец, окончательно убедившись в своей неполноценности, смирилась с этим.