Ведущий долго восторгался красотой Альпийской долины и неповторимостью залива Росы, а также еще некоторых других заповедников, куда запрещено ездить кому бы то ни было. Лично мне определенно нравились строгие и лаконичные лунные Альпы, а вот в остальных достопримечательностях я не находил ничего оригинального: просто дикие каменные структуры — следствие первобытного хаоса, случившегося миллиарды лет назад.
Настроенный на столь критический лад, я решил прогуляться по базе, сделать, так сказать, своеобразный утренний моцион, а заодно и посмотреть, кто, чем тут занимается.
Насколько я был в состоянии вспомнить подробности нашего прибытия на Луну, Козера мы поместили в семьсот двенадцатый номер, то есть наискосок от меня. Я прислонился к косяку его двери и позвонил, при этом сказав в мембрану селектора:
— Козер, если ты живой, подай голос.
В ответ послышалось чудовищной глубины зевание, перемежающееся почесыванием и пошлепыванием. Затем мне ответили:
— Иди к едрене-фене. — Козер тут же добавил. — Я имею в виду Скорпиона. Со мной все в порядке.
Каюта Скорпиона оказалась открытой. В момент моего появления он, по-видимому, уже умылся и позавтракал. Канонерщик лежал на тахте, подперев голову руками, и разглядывал что-то на мониторе, лежащим перед его глазами. Приглядевшись, я понял, что это техническая документация. Тут Скорпион краевым зрением увидел меня и, обернувшись, потянулся:
— А, привет. Я смотрю, ты уже ищешь опохмелиться.
— Похмельный синдром человечество искоренило уже много веков назад.
Скорпион уселся на своем ложе и посмотрел на меня с легкой иронией:
— Попробуй, скажи об этом Максу и его компании, когда мы прилетим на Марс. То-то они посмеются.
— Нечего пить самогон.
— Ха! Так ведь на другое пойло никаких денег не хватит.
Уже в который раз мне пришлось махнуть на Скорпиона рукой, обрывая бестолковую болтовню:
— Хватит твоих пустых разговоров. Я прекрасно знаю, что у тебя имеется тысячи тем для бесполезных речей.
Канонерщик намеревался еще кое-что произнести, изобразив обиду, но я вовремя перебил его:
— Так что это мы рассматриваем? — Я показал на монитор.
Скорпион проследил за направлением моей руки и в ответ погладил свою шею:
— Да вот, понимаешь ли, думаю: как запихнуть в свою скорлупку побольше всякой всячины.
— Смотри не взорвись раньше времени. — Я усмехнулся.— А то знаю тебя: набьешь боеприпасы во все щели как куркуль, а они, между прочим, обладают способностью детонировать...
— Тоже мне, учитель нашелся! — Скорпион повернулся спиной, давая понять, что разговор окончен.
Выйдя обратно в коридор, я столкнулся с Рысью. Мой второй канонерщик был облачен в скафандр и увешан смертоносными побрякушками.
— Куда ты так нарядился? — спросил я с удивлением.
Рысь взял меня за руку и повел за собой, по пути объясняя, в чем дело:
— Мы тут наметили вылазку в подземелья селенитов. Давай-ка с нами.
Я непроизвольно зябко передернул плечами:
— Мне не охота ворошить прах прошлых эпох. К тому же я боюсь привидений.
Мой товарищ засмеялся:
— Вот уж не думал, что ты способен еще чего-то бояться.
В итоге мне пришлось согласиться — все равно было нечего делать.
Еще на заре космической эры человечество с удивлением обнаружило, что Луна — вовсе не мертвый мир. То и дело на ее поверхности отмечали так называемые "нестационарные лунные явления" — выбросы различных веществ, нагретых до температуры плазмы. Это указывает, что в недрах спутника Земли происходят интересные вещи. Затем обнаружили, что временами над Луной проносятся огромные объекты — диски размером в несколько километров, ради истины, однако, следует отметить, что с момента начала тотальной колонизации таких эффектов не наблюдали.
Даже у самых первых поселенцев не оставалось сомнения, что Луна в некотором роде обитаема. С жизнедеятельностью иных существ, очень может быть даже разумных, мы сталкивались нередко. Селениты все-таки оказались своеобразными нематериальными существами, чьи природа и логика остаются для людей малопонятными. Впрочем, они создали вполне реальные термоядерные установки, которые работают в недрах Луны и, по-видимому, обеспечивают селенитов энергией. С другой стороны, больше данная цивилизация не занималась никаким строительством или промышленной деятельностью, исключая разве впечатляющую цепь тоннелей, пробитых в твердой лунной коре. Правда, тут мнение ученых разделилось — некоторые считают как эти полости, так и "термоядерные реакторы" вполне естественными образованиями. А самих селенитов выдают за простые сгустки флуоресцентной материи. Последнее определение мне непонятно, но я не очень-то доверяю ортодоксальным "материалистам".
Итак, чтобы отправиться во владения селенитов, я и Рысь телепортировались в котельню, где присоединились к уже ожидавшим нас трем археологам и одному навьюченному до отказа киберу-носильщику. Вообще-то, "котельня" была на самом деле некой газоконденсатной станцией, которая улавливала и аккумулировала вырывающиеся из недр Луны высокотемпературные и радиоактивные "выхлопы". Эта установка занимала весь самый нижний этаж мегаполиса Аристарха и покоилась непосредственно на реголите.
Мы подошли к переходнику. Командир экспедиции встал перед компьютером, чтобы набрать код, открывавший дорогу в неведомое. Пока он возился с кнопками, наш отряд быстро проверил амуницию. Вроде бы все были готовы — никто ничего не забыл. Я опустил забрало скафандра и настроился на волну переговоров. Передатчик шлема устроен таким хитрым образом, что при желании можно переговариваться только со стоящим рядом человеком — электромагнитная волна гасилась на дистанции в три-четыре метра, поэтому мы можем беседовать почти что конфиденциально.
Воспользовавшись этой особенностью связи, я спросил у стоящего рядом исследователя:
— Простите, почему мы тут топчемся? Из-за чего заминка? Он представился мне как мистер Диас и объяснил:
— Наша вылазка должна начаться ровно в двенадцать сорок пять. Сейчас же всего лишь сорок минут первого. Компьютер ни за что не откроет дверь раньше назначенного срока.
— Вот интересно... А если мы вернемся назад позже или раньше планового времени, нас что, тоже не пустят на базу?
— Да нет, что вы! Туг принцип такой: изнутри никого не выпускать, но впускать всех из туннелей. Конечно, это касается только знающих шифр замка.
Немного помолчав, я опять поинтересовался:
— Ну а в чем, собственно, смысл ваших изысканий? Мой собеседник тихо засмеялся:
— Признаться, я и сам не в курсе. Честно говоря — моя профессия спелеолог-исследователь, и в данном случае я отвечаю только за безопасность прокладки маршрута, а также вырабатываю стратегию нашего поведения в пещере. Так что научная сторона вопроса меня слабо интересует.
Тут, с помощью внешнего микрофона, я услышал в наушниках утробный звук открывающейся заслонки. Мы поспешили забраться в тесную переходную камеру. Как я понял из веселых эфирных переговоров, сейчас мы с помощью магнитной лебедки спустимся на глубину в шестьдесят метров по практически отвесной штольне, а там перейдем в магистральный штрек. Эта шахтерская терминология была для меня тарабарщиной, но я не стал ни о чем больше спрашивать, резонно подумав, что скоро сам все увижу.