Лейтенант сразу же изумил меня своим идиотским набором вопросов. Казалось, что он совершенно не понимает, на каком корабле находится. Наконец, после его вопроса, везем ли мы нелегально оформленных натурщиц, а, говоря проще, партию гейш для местных борделей, я не выдержал. Пришлось повысить голос и напомнить ему, что, во-первых, мы — боевой корабль, а во-вторых, мой экипаж, в большинстве своем, не достиг той физиологической стадии зрелости, на которой людей начинают интересовать представители противоположного пола. Лейтенант понял, что дал маху, заметно покраснел и теперь спрашивал гораздо медленнее и выбирая вопросы. Он глядел мне в глаза, пытаясь поймать меня на лжи. Обычно в таких случаях использовали детекторы, но, слава богу, этот вояка не применял данный прибор. Эту машинку он смог бы одеть только на мой труп.
На все последующие вопросы я отвечал одинаково: «Нет... Нет... Нет...» Мне это надоело, и когда он спросил о героине, я подозвал незаметно стоящего в метрах семи от нас стрелка (я не люблю во время рейда говорить без прикрытия с кем-либо) и спросил его:
— Ты где прячешь героин?
— Как и все, мистер, в аптечке.
Лейтенант вскочил:
— Вы издеваетесь!
Я думаю, тут сержант сказал ему, что «героином» ребята прозвали поливитамины. (Конечно, я не мог видеть лица громилы через забрало скафандра, но, судя по тому что лейтенант явно кого-то слушал через динамик, а все остальные сидящие молчали, что-то сказать ему мог только сержант). — Однако офицер еще колебался и заявил:
— Я буду вынужден провести обыск!
— Пожалуйста, — ответил я. — Но мне кажется, что вы в первый раз досматриваете военный корабль.
Он смутился:
— С какой стати вы так решили?
— Видите ли, чтобы осмотреть линкор, вам придется сначала уничтожить весь экипаж — а вы не сможете этого сделать.
Сержант утвердительно кивнул шлемом. Лейтенант бросил на него мимолетный сердитый взгляд и молча уставился на меня. С откровенной ненавистью на лице он обдумывал план дальнейших действий.
Конфликт разрешил пожилой капрал. Он отозвал в сторонку лейтенанта и уговорил его, негромко выдвигая свои аргументы. Офицер покачивал головой и бормотал, что все это — бардак. Не попрощавшись со мной, он увел делегацию на таможенный катер.
Наш линкор осторожно опускался в закатные травы планеты. Когда до грунта оставалось три километра, от его корпуса отошли две канонерки, которые приземлились в двухстах метрах от корабля-матки. Мы открыли абордажную палубу, и в отсеки ворвалась свежая, пьянящая вечерняя прохлада. Большая часть команды зевала и еле передвигала ноги — сказалось бурное веселье во время невесомости. Корабль постепенно засыпал. Остались бодрыми только дежурные операторы, да наряд стрелков, который, с молчаливого моего согласия, расположился на абордажной палубе. Ребята, как воробьи на ветке, расселись по краю створки шлюза, положив на колени бластеры, свесив ноги в темноту спокойной ночи, и тихо толковали о каких-то своих проблемах.
Прогулявшись по коридорам корабля, я спустился к себе в каюту и включил галовизор. Местное телевидение по двум каналам крутило откровенную дребедень, причем на своем, не понятном мне языке. Пришлось переключить на Си-ен-си и посмотреть свежие события метрополии, которые, впрочем, произошли полмесяца назад (все-таки, как никак, больше трех парсеков). Это сразу делало скучными и бессмысленными все сообщаемые мне сенсации дня. Немного интереснее было на «Галаксе» — там шел матч всемирной хоккейной лиги между «Нью-Йорк Рейнджерс» и «Москау Милитерис». Трибуны бесновались и совершенно заглушали комментатора. Я целиком посмотрел первый тайм, а в середине второго мои глаза устали от мелькания маек и замысловатых пируэтов хоккеистов. Я стал дремать и, в конце концов, выключил галовизор, повернулся на правый бок и заснул. Мне чудился закат теплого июньского дня, остывающее солнце на речной ряби, облачка роящихся комаров-звонцов и поплавок, плавно покачивающийся среди плоских листов кувшинок.
* * *
Утром, в семь часов по местному времени и в двадцать — по бортовому, меня разбудил дежуривший в это время Пак:
— Мистер, тут к нам просится карантинная инспекция.
Мне было неохота вставать:
— Принесла нелегкая... Ладно, пусть заходят.
— Но они отказались лезть через абордажную палубу.
— Вот интересно... — Я потянулся. — Почему?
— Там ведь три женщины, и из них одна — уже немолодая. Они не хотят лезть по скобам корпуса.
Я, усмехаясь, оделся и перенесся на абордажную палубу. Мальчики из дежурившего здесь наряда стрелков лежали на животах по краю створки шлюза и смотрели вниз. Подойдя к ним, я тоже присел и взглянул на землю. До грунта было метров восемнадцать. Обычно, чтобы забраться на линкор, ребята пользовались лебедками. Они прикрепляли к тросу карабин, висевший на поясе, и он за три секунды затаскивал их наверх. Предлагать такой способ стоявшим внизу дамам было бы просто смешно. В качестве альтернативы по корпусу корабля шли скобы, но женщины вряд ли бы рискнули подняться по ним на такую высоту. Я решил спустить карантинному отряду грузовую панель. Дамы не сразу согласились встать на нее, но мне удалось убедить их, что другого способа попасть к нам просто не существует. Грузовой подъемник двигался медленно, и инспекция добралась до абордажной палубы без приключений. Первой, не дожидаясь, когда панель полностью причалит, на пол спрыгнула девушка лет двадцати трех. За ней элегантно сошла инспекторша постарше. А возглавляла делегацию пожилая, степенная начальница. Она укоризненно покачала головой:
— К вам на борт попасть могут разве только альпинисты.
Я галантно поклонился:
— Извините, мэм, но такова специфика конструкции линкоров.
Она простила меня и стала готовить к работе многоканальный сканер. Молодая же дама, ласково улыбаясь, смотрела на наряд стрелков. Трое моих мальчишек смутились и опустили глаза. Их чувства выдавали покрасневшие уши. Молодая леди закрыла рот ладошкой и тихо засмеялась. Затем она достала из кармана что-то заманчиво хрустящее. Мальчишки замерли. Девушка спросила:
— Хотите шоколаду?
— Конечно, мисс! — невоспитанно-громко в унисон воскликнули мальчики и из-за этого застеснялись еще больше. Они виновато поглядывали в мою сторону, но я сделал вид, что ничего не замечаю. Молодая дама, поймав их взоры, уже просто расхохоталась. Она подошла к ребятам, поделила пластинку лакомства на три части и одарила ими стрелков, потрепав при этом их вихры. Затем девушка быстрым шагом догнала уходившую в глубь корабля группу. Когда она поравнялась со мной, я, улыбаясь, сказал: