Как и любой сотрудник Yomiuri, он понимал, что для тех, кто стремится стать журналистом-расследователем, национальные новости - это то место, где нужно быть. Если попасть туда было трудно, то остаться там было еще труднее. В газете говорили, что репортеры национальных новостей дольше всех работают, больше всех пьют, чаще всех разводятся и раньше всех умирают. Не знаю, подтверждались ли эти утверждения статистикой, но почти все нынешние и бывшие репортеры национальных новостей испытывают мазохистскую гордость за свой статус.
После трех дней работы в TMPD меня направили в бюро в Чибе, где я провел два дня, работая с другими репортерами. Начальником бюро в Чибе был бывший репортер национальных новостей и бывший капитан отдела TMPD; его звали Канеко. Офис был чистым и современным: два острова столов, несколько факсов, установленных на полках, и все аккуратно разложено на книжных полках в хронологическом порядке. Отличие от пресс-клуба TMPD было как у Марса и Венеры.
Канеко оказал мне теплый прием. Особенно его интересовало мое еврейское происхождение. Мы уселись на мягкие диваны в углу кабинета, и он стал меня расспрашивать, наконец, перейдя к вопросу, на который ему очень хотелось получить ответ: "Вы говорите на иврите?".
Я не делал этого.
Он выглядел разочарованным, и я спросил, почему его это интересует.
"На улицах рядом со станцией я заметил много израильтян, торгующих часами, ювелирными изделиями и фирменными товарами, разумеется, поддельными", - сказал он. "И я думаю, что они, наверное, платят деньги за защиту якудза".
На тот момент я мало что знал о якудза. Я знал, что это гангстеры и что они могут быть жестокими. Но кроме этого я ничего не знал, что, конечно, должно было измениться.
Он предложил мне сигарету, пока рассказывал. Я взял, прикурил и постарался не кашлять.
"Ну а вы, как гайдзин, - продолжил он, - может, поговорите с ними, узнаете. Было бы интересно узнать, какую долю получают якудза и как заключаются сделки. Что скажете?"
Я сказал, что буду рад, но только не на иврите.
Канеко вызвал репортера по фамилии Хацугаи и назначил его моим редактором. Мне дали ручку, блокнот, диктофон и отправили за дверь через тридцать минут после прихода в офис.
Уличные торговцы были повсюду, особенно возле вокзала. Большинство из них, судя по всему, были израильтянами, совершающими паназиатскую поездку и продающими товары, приобретенные в Непале или Тибете. У некоторых из них были поддельные часы и сумочки, купленные в Таиланде. Я сел за столик Mister Donut напротив одного из продавцов и начал наблюдение.
Через два дня, после многочисленных пончиков, я увидел двух японцев в белых брюках, майках с ярким принтом и с сильно завитыми волосами, которые шли к израильскому продавцу. Это были явно бандиты. Один из них был высоким, с широким лбом, но он позволил коротышке вести себя вперед. Я вышел из пончиковой и небрежно прошелся мимо места происшествия.
Они стояли по обе стороны его стола, и я услышал, как низкорослый бандит сказал израильтянину четыре или пять слов, одно из которых было "шохадай" - слово, которое я никогда раньше не встречал. Бормоча на иврите, продавец достал из ящика стола пачку денег и протянул ее. Низкорослый якудза передал ее высокому якудза, который нагло пересчитал ее на виду у всех, после чего засунул деньги в карман и оставил продавца заниматься своими делами.
Я подошел к израильтянину и стал рассматривать его украшения, сочувственно похлопывая по плечу. "Я не знал, что для открытия уличного магазина нужно платить за аренду", - сказал я.
Израильтянин откинул хвост и посмотрел на меня с некоторым подозрением. Через мгновение он расслабился, сочтя меня иностранцем. "Да, если не хочешь, чтобы копы или эти парни взяли тебя за задницу. Они получают тридцать-тридцать пять процентов от всего, что я зарабатываю".
"А откуда они знают, сколько ты зарабатываешь?"
"Они знают", - сказал он. "Они смотрят на то, что есть на стенде и чего нет, когда они возвращаются. Их нельзя обмануть".
"Почему бы вам не обратиться в полицию?"
"Ты, наверное, только что с корабля, брат. У меня туристическая виза, так что если я обращусь в полицию, меня посадят в тюрьму. Якудза это знают, и я это знаю. Такова цена ведения бизнеса здесь. Выбора нет".