Он садился рядом со своей целью и, используя портфель для маскировки своих действий, поднимал бумажник. Он вынимал деньги, не трогая ничего другого, и возвращал бумажник владельцу, не разбудив беднягу. Но "буранко" - извлечение бумажника из пиджака, висевшего на крючке рядом с креслом, - было его специальностью. В этом, по его словам, ему не было равных. Он мог вытащить бумажник из пиджака независимо от того, пустой поезд или полный, сидит ли потенциальный свидетель рядом с ним или напротив. Разумеется, он умел вывернуть карман, притворяясь спящим.
В Японии все, даже воровство, является искусством. Даже нападение - это искусство: дзюдо, айкидо, кендо - все это не просто обучение уничтожению противника, это обучение владению собой. Во многих отношениях Сато был мастером своего искусства.
Лично я жалею, что не потратил больше времени на освоение боевых искусств в колледже; я обнаружил, что выживание в качестве репортера Yomiuri оказалось несколько более физически тяжелым, чем я предполагал.
Глава 5. Новый год, давайте бороться.
Глава 5.
Новый год, давайте бороться.
Окончание старого года и начало нового являются в Японии событиями огромной важности. В канун Нового года тысячи японцев стекаются к буддийским храмам, чтобы услышать звон колоколов, называемых "джоя-но канэ". В большой бронзовый колокол храма звонят 108 раз - по одному на каждый смертный грех в буддийской вселенной. Считается, что звон колокола очищает от грехов и позволяет начать новый год свежим и чистым.
Если есть возможность, я каждый год хожу на колокольный звон, ведь подстраховаться никогда не помешает. В некоторых храмах сейчас есть сайты, позволяющие звонить в колокола виртуально, я пробовал, но это не то же самое.
После звона храмовых колоколов огромные толпы людей совершают паломничество к синтоистским святыням, чтобы помолиться об удаче в наступающем году. В течение трех, четырех или, в зависимости от календаря, пяти дней никто не работает, многие возвращаются в родные города, а на улицах деловых и правительственных районов становится тихо и безлюдно.
Но прежде чем все это произойдет, состоится самая важная церемония в жизни компании. Обычно боненкай проводится в первой половине декабря и представляет собой "вечеринку забвения года", и во многих случаях, учитывая количество выпитого алкоголя, это не пустая угроза. Предполагается, что все - и работники, и начальники - должны расслабиться и хорошо провести время. Для офиса газеты Yomiuri в Ураве это традиционно означает пьяную драку. Мой первый боненкай не стал исключением.
Он проходил в местной изакае с обычным меню: рыба (сырая и вареная), якитори, тофу, соленья, рисовые шарики и, поскольку Урава славится сомом, сомовая темпура. Вообще-то японцы не едят сома (вкус не очень тонкий), но я был рад увидеть на своей тарелке то, что напомнило мне о доме.
Первый акт прошел достаточно хорошо. Всем первокурсникам было предложено выступить с каким-нибудь развлечением. Кто-то показывал карточные фокусы, кто-то скручивал шарики в животных. Мне удалось засунуть себе в нос монету в 500 иен, что было расценено как невероятный подвиг. А вот на вечеринке после вечеринки все пошло наперекосяк.
Мы вышли из ресторана и направились к клубу для хостесс, когда Кимура, правоверный, поклоняющийся императору глава филиала в Кумагае, казалось, завелся. Кимура был невысоким, коренастым парнем с тугой прической, напоминавшей якудзу из моего рассказа о стажировке. Когда он был трезв, то был отличным парнем. А вот пьяный он был злой, и весь вечер его не отпускало. Он продолжал приставать ко мне, пока мы входили в очередную изакаю, а когда мы сели за стол, он посмотрел на меня и усмехнулся. "Смотрю я на тебя, Адельштейн, и не могу понять, как мы проиграли войну. Как мы могли проиграть кучке неряшливых американцев? Варвары без дисциплины, без культуры, без чести. Это меня поражает. Да здравствует Император! Тенно ни банзай!"
За пять с лишним лет, проведенных в Японии в качестве студента колледжа, я, кажется, не встречал лично ни одного националиста. Я знал, что они существуют. Я знал, что Юкио Мисима, один из крупнейших японских писателей, был культуристом, геем и националистом. Я видел, как группы правых разъезжают по городу на своих черных фургонах, из громкоговорителей которых доносится музыка имперских маршей. Но я не знал, как вести себя с Кимурой. Что я должен был сказать? "Извините, что мы выиграли войну"?
Я взял за правило никогда не спорить с пьяными, поэтому я просто кивал и говорил ничего не значащие, типично японские вещи типа "Это, конечно, один из вариантов" или "Может быть, так оно и было".