Видимо, это был правильный ответ, потому что он хихикнул и подмигнул мне. Больше вопросов не было.
Я встал и собрался уходить, когда один из них остановил меня. "Господин Адельштейн, будет еще только один раунд собеседований. Если вас позовут на него, то вы уже практически приняты. Финальные кандидаты будут названы 12 июля. Будьте дома. Больше одного звонка мы делать не будем".
И вот 12 июля 1992 года я вернулся в свою маленькую квартирку, где сидел наполовину в холодильнике, а одна рука была прикована к телефону. В горле пересохло, меня трясло. Я чувствовал себя так, словно в последний момент ждал свидания на выпускном вечере.
Звонок поступил в девять тридцать вечера.
"Поздравляю, господин Адельштейн. Вы были отобраны для участия в финальном раунде собеседований. Пожалуйста, приходите в здание Yomiuri 31 июля. У вас есть вопросы?"
У меня их не было.
Последнее собеседование прошло очень хорошо. Вокруг были улыбки, атмосфера была очень непринужденной. Жестких вопросов не было. Один из участников начал задавать мне очень сложный вопрос о японской политике, но его осакский диалект был настолько густым, что я не понимал, о чем он говорит. Я просто изображал из себя психиатра и повторял фрагменты его последнего предложения, сопровождая их туманными комментариями типа: "Ну, это один из способов взглянуть на проблему". Он, похоже, воспринял мой ответ как полное согласие, и я не стал его разубеждать.
Было два заключительных вопроса:
"Вы можете работать в субботу?"
Это не было проблемой.
"Вы умеете есть суши?"
И это тоже не было проблемой.
И тут господин Мацузака, один из старших сотрудников отдела кадров, выглядевший на редкость еврейски для японца, хлопнул меня по спине и сказал: "Поздравляю. Считайте, что вы приняты на работу. Официальные материалы будут высланы вам по почте".
Провожая меня за дверь, он заговорщически прошептал мне на ухо: "Я тоже выпускник Софии. Я слышал о тебе много хорошего от твоих учителей. Приятно, что у нас на борту есть еще один софиец". Невероятно, но моя глупая удача сопутствовала мне на протяжении всего процесса, вплоть до того, что в комиссию по найму вошел человек, имеющий отношение к школе.
Не знаю, почему судьба была так благосклонна, но я решил, что надо подстраховаться. По дороге домой я остановился и добавил несколько монет в кучу перед Буддой в саду музея Нэдзу.
Я был должен этому Будде немного денег (занял на проезд в метро), а я всегда любил возвращать долги.
Глава 2 Дело не в том, чтобы учиться, а в том, чтобы не учиться.
Глава 2
Дело не в том, чтобы учиться, а в том, чтобы не учиться
До начала работы оставалось еще полгода, и у меня было достаточно времени для того, чтобы зародиться неуверенность в себе. Я не мог избавиться от ощущения, что откусил больше, чем мог прожевать. Я знал, что с чтением и письмом я справлюсь, но как я справлюсь с интервью на японском языке?
Сотрудник отдела кадров Yomiuri, отвечающий за подбор персонала, неоеврей Мацузака, немного опешил, когда в октябре я зашел к нему в кабинет и попросил о предварительной стажировке, чтобы иметь возможность получить старт.
"Я восхищен вашим желанием быть готовым", - сказал он. "Но на самом деле у нас никогда не было желающих работать до официального начала. Но вы - необычный случай, поэтому я посмотрю, что можно сделать". Он отвел меня на третий этаж выпить чашку кофе, вручил мне материалы, которые выдаются начинающим репортерам, и отправил в путь.
Примерно через две недели он позвонил. Он организовал для меня мини-стажировку продолжительностью около недели, которую я должен был провести в различных офисах. Первая моя мини-стажировка была в пресс-клубе Токийского городского полицейского управления (TMPD).
Мацузака встретил меня в вестибюле штаб-квартиры столичной полиции Токио - гигантского здания-лабиринта, возвышавшегося над всеми остальными в правительственном районе. Это был нервный центр токийской полиции, насчитывавшей около сорока тысяч человек. Он собирался передать меня Ансею Иноуэ, легендарному журналисту, автору книги "Тридцать три года полицейского репортера". Иноуэ был капитаном полицейского участка, его любили, боялись и завидовали в империи Yomiuri. Его заслугой стало доказательство невиновности профессора университета, осужденного за убийство своей жены. Он не только разоблачил ошибки полицейской машины и обвинения, но и нашел настоящего убийцу. Это дело стало классическим примером того, как невиновные люди могут быть осуждены, попав в жестокие колеса японской системы правосудия.