Кто, блядь, переходит в новую школу за семь месяцев до окончания выпускного класса?
Это безумие. Хотя не настолько, как то, что мои родители посчитали, что я спала с уборщиком. Мой отец даже обвинил меня в попытке забеременеть, чтобы разрушить семью. Меня оскорбляет, что они думают, что я была бы настолько глупа, чтобы забеременеть, даже если бы спала с ним. У меня нет намерения разрушать свою жизнь еще до того, как она началась. Тем не менее, это не помешало матери потащить меня прямиком к врачу, чтобы мне вживили противозачаточный имплантат в руку. В мои планы не входит рождение ребенка. Они включают поступление в колледж и получение степени ветеринара.
Мать и отец всеми способами контролировали мою жизнь с тех пор, как я себя помню, заставляя посещать школу для девочек с младшего возраста, поэтому я не понимаю, почему они отправили меня в школу с совместным обучением сейчас. Они хотели убедиться, что я не общаюсь с мальчиками, но теперь думают, что я опустилась так низко, что попала в объятия школьного дворника.
К тому же этот мужчина был вдвое старше меня. Теперь его уволили за то, чего он не совершал, и родители увезли меня самолетом за тысячи миль от дома. Я не знаю, что более оскорбительно: их вера в то, что я бы поставила мужчину выше своей учебы, или то что они думают, что мои стандарты настолько низки.
Мама останавливается перед дверью с именем директора Оакли Бирн, вырезанным на латунной табличке. Она уверенно стучит.
— Войдите, — отвечает низкий голос. Голос, от которого у меня по спине бегут мурашки.
В этой школе есть что-то настораживающее. Я почувствовала тревогу в тот момент, когда переступила порог, но не могу понять, почему. Возможно, колонны в готическом стиле и темный камень напоминают мне что-то из фильма ужасов. Это заставляет меня чувствовать, что я вступаю в опасное место.
Мать поворачивает дверную ручку и распахивает дверь, заходя внутрь.
Мое сердце стучит в ушах, когда я вглядываюсь в мрачные глубины офиса передо мной. Чувство надвигающейся катастрофы охватывает меня, когда я чувствую, что меня вот-вот бросят на съедение волкам.
— Пойдем, Ева, — зовет мама.
Я переставляю ноги одну за другой и вхожу в темный офис. Моим глазам требуется мгновение чтобы привыкнуть. А затем, кажется, что мое сердце совсем перестает биться. Пара поразительных аквамариновых глаз пристально смотрит на меня. Мужчина, которому они принадлежат, встает, привлекая мое внимание к бугрящимся мышцам, выступающим под его простой белой рубашкой. Он должен быть примерно шести футов пяти дюймов ростом, поскольку возвышается над столом.
— Миссис Кармайкл, я полагаю? — он спрашивает мою маму, но его глаза ни на секунду не отрываются от меня.
— Да, мне очень жаль, что мы опоздали, директор Бирн.
Мать бросает на меня раздраженный взгляд, как будто это я виновата в задержке нашего рейса.
— К сожалению, с ней у Вас будет полно проблем.
Невероятно.
Меня наказывают за то, чего я не совершала. Я всю жизнь заботилась о том, чтобы ни разу не переступить черту, и вот благодарность, которую я получаю. Они вырвали меня с корнем и перевернули мою жизнь с ног на голову из-за одной глупой выходки. Поскольку это единственное правдоподобное объяснение, которое я смогла придумать, Кейси Хоган, мой заклятый враг в предыдущей школе, подставила меня с помощью фотошопа.
Директор, который вообще не должен быть директором, поскольку выглядит как мужчина-модель, продолжает пялиться на меня с таким напряжением, что у меня трепещет в животе. Он как будто ждет, что я съежусь и отведу от него взгляд.
— Ни один ученик не является для меня слишком сложным.
Его голос глубокий и мягкий, словно масло. Этот человек не похож на обычного директора, но Академия Синдиката — не типичная средняя школа, судя по тому, что я прочитала в брошюре, которую дала мне мама.
Она смеется, и это самый фальшивый смех, который я когда-либо слышала.
— Нет, я верю, что это правда. Ваша репутация опережает вас.
— Безусловно, — отвечает он, все еще глядя на меня, как будто оценивая.
Я всматриваюсь в его резкие, красивые черты. Мои глаза перемещаются с темных вьющихся волос на твердую, мощную челюсть, обрамленную короткой, ухоженной бородой. Похоже, что мастер-скульптор кропотливо вырезал каждую его черточку. Он настолько совершенен.
— Ева, — ругает меня мама. — Ответь директору.
Я встречаюсь с ней взглядом, понимая, что не знаю, что он сказал.
— Прости, что?
Она качает головой.