— Мой друг ранен, — сказала она.
— Где? Полезай.
Машина оказалась очень маленькой, а от Хью нечего было ждать помощи, но Рыжебородый, очень решительный человек, каким-то образом умудрился запихнуть Хью на откинутое переднее сиденье, потом засунул сложившуюся пополам, как складной нож, Ирену на заднее и погнал на скорости в восемьдесят миль — и весьма этим наслаждаясь! — в морской госпиталь. Он выскочил из машины прямо на ступеньку лестницы, ведущей ко входу экстренной помощи, и опять остался очень доволен собой. Как только Хью внесли в приемный покой, блистательная часть действа завершилась, но Рыжебородый все же остался ждать вместе с ней в приемной, принес кофе, печенье, сделал все, что мог бы сделать в подобной ситуации нормальный молодой мужчина, просто хороший человек. В этом не было ничего необычного, но для Ирены пока еще и это казалось не совсем обычным, пока еще… А ведь это королевская честь — называть друг друга «брат», «сестра».
Доктор, который наконец смог поговорить с ней, задал несколько вопросов. Все время до этого Ирена слушала, как Рыжебородый рассказывает, с каким счетом закончился баскетбольный матч, и не приготовила никакой правдоподобной истории.
— Его избили, — сказала она; это было все, что она могла придумать, поняв, что должно же быть какое-то разумное объяснение происшедшему.
— Итак, вы были в лесу? — уточнил врач.
— Путешествовали автостопом.
— Вы заблудились? Как долго вы пробыли в лесу?
— Точно не знаю.
— Я, пожалуй, вас тоже осмотрю.
— Со мной все в порядке. Просто устала. И переволновалась.
— Вы уверены, что не ранены? — резко спросила врач: это была женщина средних лет, с лицом, казавшимся серым в безжалостном свете люминесцентных ламп; она сидела перед Иреной, хотя было уже десять часов вечера, конец Дня труда.
— Я в порядке. Будет совсем хорошо, когда немного посплю. А Хью…
— Вам есть куда пойти?
— Тот человек, что нас подобрал, отвезет меня к матери. А Хью…
— Я жду результатов рентгена. Он пока останется здесь. Вы подписали?.. да, это. Хорошо. — Она повернулась, чтобы уйти.
Усмиренная властной докторшей и больничной обстановкой, Ирена тоже повернулась и молча направилась к выходу.
Санитар, который принял Хью, выглянул из бокса.
— Он просил, чтобы кто-нибудь, если можно, связался с его матерью, — сказал он, увидев Ирену. — Вы это сделаете?
— Да.
— Он вне опасности, — сказала врач. — Идите и хоть немного поспите.
— Они собираются продержать тебя здесь еще денек.
— Знаю, — сказал он, удобно вытянувшись на жесткой и высокой кровати, предпоследней в ряду. — Я все равно чувствую, что пока не в состоянии встать на ноги.
— Но вообще-то ты как? Ничего?
— Вполне. Посмотри, как они меня всего обвязали. Нет, показать не могу, эта одежка на спине распахивается, как-то неприлично. Но я прямо-таки весь обмотан бинтами, как мумия. И не успеешь проснуться, как тебе тут же дают таблетку.
— Из-за того, что ребро сломано?
— Одно сломано, в другом трещина. А ты-то как?
— Я хорошо. Слушай, Хью, они тебя спрашивали, ну, понимаешь, о том, что случилось?
— Я просто сказал, что ничего не помню.
— Это хорошо. Понимаешь, если бы у нас истории получились разные, они могли бы что-то заподозрить.
— Так что же с нами случилось?
— Мы путешествовали автостопом по лесистой местности, и какие-то сволочные парни избили тебя и убежали.
— А что, так и было?
Он видел ее неуверенность.
— Ирена, я действительно все помню.
Она улыбнулась, но опять неуверенно:
— Я думала, тебе совсем затуманили мозги этими пилюлями.
— Это тоже немножко есть. Просто все время спать хочется. Мне кажется, что некоторых вещей… Я не знаю, например, как мы добрались до порога. Мы наконец вышли на нужную тропу?
— Ну да. Но к этому времени ты уже почти ничего не соображал. — Она накрыла его руку своей. Оба стеснялись других людей и беспокойно-озабоченной обстановки больничной палаты — полуодетых, с забинтованными головами, с голыми ступнями, торчащими из-под одеяла, мужчин в постелях, спящих или глядящих на них; приходящих и уходящих посетителей; работающих на трех разных программах телевизоров и радиоприемников; и запаха смерти и дезинфекции.
— Тебе сегодня нужно идти на работу?
— Нет. Сегодня все еще понедельник.
— О Господи!