− А тебе оно на что?
Несмотря на жалкое состояние, Рикард лукаво улыбнулся:
− Кто-то ведь должен возглавить объединение профсоюзов.
− А, ясно.
Адамат покачал головой, сознавая, что, хоть раньше ему и слабо верилось в авантюры Рикарда, как ни удивительно, многие из них увенчались успехом. Он произнес суше:
− Не могу ничего обещать. Не хочу обнадеживать.
− Меня обнадеживает уже твой приход.
Адамат усмехнулся.
− Я боялся, что ты скажешь что-нибудь этакое. Ничто так не облегчает работу, как небольшое давление.
Рикард сжал его руку.
− Правда. Большое спасибо. Это много для меня значит. Я твой вечный должник.
Адамат позвал надзирателя, жалея, что нельзя провести с другом больше времени или встретиться при более благоприятных обстоятельствах. Несмотря на раздражающий оптимизм, Рикард был хорошим человеком. Почему Адамат его избегал?
− И, Адамат, – произнес Рикард, пока надзиратель открывал дверь.
− Да?
− Мне жаль, что так вышло с Корой. Правда.
Адамат стиснул зубы. Ну да. Вот почему. Он коротко кивнул, не рискнув заговорить, и вышел в коридор. Коснулся лежавшего в кармане листка с именами врагов Рикарда и медленно перебрал их в уме. Влиятельные предприниматели и аристократы. Люди с деньгами, связями, а некоторые еще и с личными армиями.
И единственный, кто может помешать им отправить Рикарда на гильотину, – это Адамат.
− Еще кое-что. – Адамат вернулся к Рикарду и протянул ему бумагу. – У кого из них хватит денег и смелости, чтобы нанять порохового мага под носом у адроанского королевского Совета?
Подумав минуту, Рикард обвел четыре имени. Адамат бросил на них беглый взгляд и тихо сказал:
− Хорошо. Сделаю, что смогу.
Спустившись на первый этаж, Адамат полез за бумажником, чтобы задобрить надзирателя, дабы тот облегчил пребывание Рикарда в Вороненой башне, но карман оказался пуст. Бумажник исчез. Адамат отправил надзирателя в камеру Рикарда на поиски, но спустя пять минут тот вернулся, качая головой.
Адамат вышел из тюрьмы на площадь и, опершись на трость, прокрутил в голове последние несколько часов. Он платил Тифу. И кучеру, который доставил его в центр города. Потом он бумажник не трогал. Он подумал о десятке людей, с которыми соприкоснулся, пока шел пешком. Кто-то из них вытащил бумажник, но в памяти Адамата ни один не выделялся.
Выругавшись под нос, он поднял голову и принялся высматривать кэб.
Кэб ждал там, где он его оставил, вместе с кучером. А рядом стояла констебль Уайт, и в ее глазах не было той вызывающей тревогу улыбки. Адамат с усилием сглотнул и направился к кэбу.
− Списки работников? – поинтересовалась Уайт. – В Общественных архивах?
− По закону их обязаны хранить, – ответил Адамат.
− И мы оба знаем, что эти записи так же ненадежны, как гадание на кофейной гуще. Вы хотели от меня избавиться, чтобы навестить обвиняемого в деле об убийстве.
Адамат огляделся. Эта беседа требовала приватности, но ему не хотелось оставаться с Уайт наедине. Впрочем, она нюхом чуяла его нерешительность. Он залез в кэб.
Она последовала за ним и, закрыв дверцу, невозмутимо сложила руки на коленях. Адамат вспомнил, каким тихим, едва ли не сладострастным тоном она говорила с Тифом, спокойно объясняя, как срезать бритвой лицо с человека. Адамат поставил трость так, чтобы было легко вытащить клинок, хотя сомневался, что это поможет, если Уайт нападет на него.
− Порохового мага наняли, чтобы подставить Рикарда, – сказал он. – И найдем мы его или нет, сильно зависит от того, выясним ли мы, кто его нанял. Я навестил мистера Тумблара лишь ради списка его врагов.
− И вы его получили? – холодно спросила Уайт.
Адамат протянул ей листок.
− Это люди и семейства, чьим интересам угрожает идея Тумблара о профсоюзах. Кружком обведены те, кто, по его подозрениям, рискнули бы навлечь на себя гнев Совета и нанять порохового мага. Обратите внимание на предпоследнее имя.
Уайт пробежала глазами список.
− Здесь есть очень влиятельные аристократические и купеческие семьи Адро. – Она добралась до конца. – Кемптин. Уолис Кемптин.
− Он на-барон, – сказал Адамат. – Член семейства Кемптинов и, если не ошибаюсь, именно он управляет их шахтами на севере.
Уайт посмотрела на Адамата поверх листка. Гнев в ее глазах поугас, но раздражение осталось.