Если королевский Совет узнает, что он произносит подобные речи, его тут же убьют, пусть он и ходит в любимчиках у короля.
Верундиш подождала, не продолжит ли он.
– Сэр?
Тамас покачал головой.
– Капитан, цель «Обреченных» – застать крепость врасплох. Это редко срабатывает, но все же. И только с избранным. Без избранного я просто отправлю роту солдат на смерть. Это гарантированный провал. Однако у меня приказ.
– Да, сэр.
– И вас это не беспокоит?
– Я выполню приказ, сэр.
– Капитан, я даю вам шанс отказаться.
– Я возглавлю атаку, сэр.
Тамас прищурился.
– Почему?
«Потому что, если меня не убьют гурланцы, придется сделать это самой».
– Предпочитаю не отвечать, сэр.
– Даже если я вам прикажу?
Верундиш напряглась.
– Вы всегда уважали частную жизнь своих людей, сэр.
– Да, это так. – Тамас повернулся к тому, что осталось от его письменного стола и стола с картой, и глубоко вздохнул. – Вы свободны, капитан. «Обреченные» соберутся в сумерках и в полночь пойдут в атаку. Если вы еще не закончили со своими делами, сейчас самое время.
– Да, сэр. Благодарю, сэр.
На выходе из палатки Верундиш задержалась и повернулась к генералу Тамасу.
– Сэр?
– Хм?
– Не могли бы вы выполнить мою просьбу?
– Если она в пределах разумного.
– Проследите, чтобы мой муж не получил мою пенсию. Проследите, чтобы она досталась моей дочери.
Тамас поразмыслил мгновение и кивнул.
– Изложите все письменно и оставьте бумаги у моего секретаря. Я позабочусь о том, чтобы все было сделано как надо.
– Спасибо, сэр.
***
Рота «Обреченных» собралась, как только солнце опустилось за западный край пустыни.
Зрелище было унылое. Половина отряда – мятежники, мужчины и женщины, которые закончили бы жизнь на виселице или провели годы в тюрьме, если бы не вызвались добровольцами. Вторая половина – честолюбивые молоденькие солдаты, достаточно глупые или отчаянные, чтобы надеяться пережить ночь и получить повышение после захвата крепости.
Верундиш задумалась, выпал ли хоть одному из них, как ей, шанс отказаться.
Генерал Тамас тоже был здесь. Он наблюдал за солдатами, заложив руки за спину, со шпагой на боку и пистолетом за поясом. Его лицо казалось каменным и непроницаемым, но когда мимо прошел избранный Закари, в свете факела в глазах Тамаса мелькнула неприкрытая враждебность.
За два часа до полуночи кресимский священник вознес молитву за успех отряда. Солдатам разрешили попрощаться с друзьями и товарищами.
Констер отыскал Верундиш среди толпы. Он явился в полном обмундировании, с мушкетом в руке и шпагой на поясе.
– Бездна, куда ты собрался? – спросила она.
– Еще есть время, – ответил Констер. – Одно твое слово, и я возглавлю атаку.
– Нет.
Констер покачал головой.
– Пожалуйста, Вери. Не делай этого.
– Я должна.
– Нет, не должна. – Констер показал ей кое-что – письмо, которое она получила от мужа три дня назад.
– Отдай, – прошипела она, пытаясь его выхватить. – Ты не имеешь права читать мои личные письма.
Он отдернул письмо подальше.
– Я должен был узнать, почему ты так поступаешь. Я знаю, что ты меня не любишь, Вери. Я знал, что для этого самоубийства должна быть причина.
Она отвесила ему пощечину, хоть и не собиралась. Миг спустя он держался за щеку и таращился на нее, как побитый щенок.
Она потерла ладонь.
– Прости.
– Я заслужил.
Да, заслужил.
– Все будет хорошо, – сказала она. – Мне нужно это сделать.
– Я вызову твоего мужа на дуэль.
– Он тебя прикончит.
– Не будь в этом так уверена.
– Прикончит. Он умелый фехтовальщик. Чтобы его победить, нужен кто-то вроде... генерала Тамаса.
Констер умолк, и Верундиш почувствовала, что должна шагнуть вперед и обнять его.
– Какой бездны я тебя утешаю, такого дурака? – спросила она, ощущая его слезы на своих руках. – Ведь на смерть иду я.
– Но ведь это мне придется жить без тебя.
Верундиш покачала головой.
– Возвращайся к себе в палатку.
– Нет. Я вызвался возглавить вторую волну. Если вы захватите пролом, я буду сразу за вами. Мы прорвемся в эту крепость вместе.