Он врезался во что-то твердое. На миг его охватила растерянность, потом он понял, почему не падает. Колодец оказался закрыт железной решеткой, которая не давала спуститься на дно. Задохнувшись, Тамас поднял лицо навстречу дождю. Сердце ухнуло в пятки. Мало того, что он посреди гурланского форта, так теперь еще и загнан в угол, как крыса в клетке.
Он умрет так же, как жил: с высокомерием и отчаянием, и по-прежнему проклятым сержантом.
Над ним навис гурланский пехотинец. Тамаса схватили за лодыжки и плечи и потянули наружу. Он пошарил в поисках ножа Фартинга, но ножны оказались пусты. Оставалось лишь беспомощно наблюдать, как пехотинец поднял приклад винтовки и опустил ему на голову. Тамас закрылся рукой, чтобы смягчить удар, и почувствовал острую боль, когда сломалось запястье.
Под ним что-то сдвинулось. Заскрежетал металл, и решетка обрушилась вниз. Ахнув, Тамас вдруг понял, что падает. Его поглотила чернота колодца, гурланец стремительно уменьшался в размерах. Задев ногами стенку колодца, Тамас закувыркался в воздухе, а потом ударился о воду.
Из легких вышибло весь воздух, и оглушенный, он начал погружаться во тьму. Руки-ноги заскребли по мшистому камню, от боли в ранах тело одеревенело. Тамас попытался за что-нибудь уцепиться и глотнуть воздуха, но не вышло.
Тело слабело, он едва удерживался от того, чтобы не наглотаться воды.
Вдруг по воде разнесся грохот. Впереди замаячило свечение, придав Тамасу сил. Он толкнулся вперед, и внезапно его голова очутилась над водой. Течение понесло его по реке ниже Тильпура.
Небо над фортом лизали языки пламени. Тамас изумленно уставился на форт, не в силах думать ни о чем, кроме воздуха в легких, и только тогда понял, что сдетонировали боеприпасы.
Со смехом, больше похожим на придушенные всхлипывания, он из последних сил поплыл к берегу.
***
Спустя три дня после ночного рейда Тамас вошел в главные ворота крепости Тильпур. Рука с перебинтованным запястьем беспомощно висела на перевязи, мундир был наброшен на одно плечо. Болело все: голова, запястье, ребра, плечо, ноги. Легкий пороховой транс сдерживал боль, лишь слегка гудело в затылке. Без мушкета за плечом и без кивера на голове он чувствовал себя голым. При виде двора форта среди бела дня по спине побежали мурашки. Казалось, какой-нибудь гурланец вот-вот высунется из окна казармы и выстрелит в него.
Однако форт очистили от гурланских войск еще два дня назад. Взрыв боеприпасов пережило меньше шестисот человек, многие были ранены. Командир гарнизона сразу попросил о переговорах и сдался без условий. Гурланцев разоружили и разместили в лагере на равнине. Адроанские офицеры решали, что с ними делать.
Несомненно, это была поворотная точка сезона, если не всей кампании. А генерал Сеске пока так и не вызвал Тамаса к себе.
Задержавшись во дворе, Тамас наблюдал, как адроанские солдаты занимаются ремонтом. Из-за взрыва земля просела на дюжину футов, отчего пострадал двор и обрушилась большая часть казарм. Из-под обломков до сих пор вытаскивали тела. Камни внутренней стены, защищенные магией, очищали от сажи и пепла.
За процессом следил с парапета генерал Сеске, стоя недалеко от того места, где Тамас и его команда поднялись на стену. Его окружали адъютанты. С широкой улыбкой он раздавал приказы и шутил с офицерами, заткнув большие пальцы за пояс и надвинув бикорн вперед, будто единолично покорил Тильпур.
Тамас подумал, что это не сулит ничего хорошего.
Сеске лишь на миг задержал взгляд на Тамасе. Улыбка дрогнула, и взгляд скользнул дальше – ни жеста, ни усмешки, ничего, чтобы поприветствовать человека, который только что преподнес ему вражескую крепость на блюдечке. Сеске продолжал шутить с офицерами.
Тамас обошел форт по кругу, проверяя ход ремонта, и, заглянув в колодец, изучил древнюю ржавую решетку, которая чуть его не убила. Он отсчитал пятнадцать шагов от колодца и, усмехнувшись, шаркнул по черному запятнанному камню. Как выяснилось, избранный, на которого он приземлился, умер почти мгновенно – от удара его позвоночник сломался, как ветка. Пятно под сапогом Тамаса – скорее всего, кровь избранного.
– Сержант, – раздался голос.
Подняв голову, Тамас увидел одного из адъютантов Сеске.
– Да?
– Вас хочет видеть генерал.
Тамас последовал за адъютантом к ближайшей караулке и поднялся по крутой узкой лестнице. С каждым шагом боль в боку усиливалась. Добравшись до верха, он весь покрылся потом, кружилась голова. Порохового заряда в карманах не нашлось.
Когда Тамас подошел к Сеске, тот был один. Генерал хмуро смотрел на лагерь пленных гурланцев. Он не обернулся.