- Какая статья? - в окно сунулась голова Кулагина. - Про кого?
- Тьфу, чёрт! Напугал! - Иван Павлович замахнулся на незваного гостя. - Чего тебе?
- Да ничего, просто мимо иду, смотрю, у вас тут свет горит. Подумал, что дело раскрыли. Решил узнать подробности. Я ведь уже и стенгазету начал оформлять. Для музея.
Кулагин перегнулся через подоконник и принялся пролистывать снимки на цифровом фотоаппарате:
- Вот и место, где нашли, и свидетели, и вот вы даже есть тут у меня. Отличная стенгазета выйдет! Как раз к новому учебному году.
- Коль, ты дурак? - в лоб спросил Иван Павлович.
- Это почему?
- Ну кто детям такое показывать станет?
- Они итак всё знают, - возразил учитель. - А тут систематизация, причинно-следственные связи, логика. Между прочим, история состоит не только из добрых поступков. Её по-всякому пишут. А кто не знает истории...
- тот обречён на её повторение, - перебил из-за компьютера Агеев.
- Вот! - Кулагин назидательно поднял указательный палец и чуть было не свалился с подоконника на улицу. - Ты слушай, Иван Палыч, молодого человека, он кое-что понимает.
- Ого! - воскликнул Степан. - Иван Павлович, вы были правы. Есть у нас такой товарищ в базе. Фомин Пётр Аркадьевич, тот самый которого из ВУЗа попёрли.
- И чего он? - заинтересовался Кулагин, намереваясь попасть в участок через окно.
- Так, Николай, ступай домой уже, - Христолюбский положил историку ладонь на лоб и выдавил того на улицу. - Иди, иди.
Закрыв окно на щеколду, Иван Павлович повернулся к Агееву, требуя разъяснений.
- Сидел Фомин целых три раза. Первый раз ещё при Союзе, три года за кражу. Вышел в 92-ом. Снова сел на семь лет за вооружённый грабёж в составе ОПГ. На зоне получил дополнительный год. Вышел в 2000-ом. Сел в 2003-ем ещё на семь лет, снова кража со взломом. Сейчас тихо спивается, подрабатывает дворником. Адрес постоянного жительства имеется.
- Записывай, завтра к нему поедем. А пока давай остальных пробивай.
Фомина Иван Павлович помнил. Красивый был парень, спортсмен-физкультурник. Высокий, широченные плечи. Балагурил всё время, легко сходился с людьми. Девчонки на него заглядывались. Учился неплохо. В общем, вся жизнь впереди... С Толмачёвым у Фомина открытого конфликта, вроде бы, не было.
Пётр Аркадьевич Фомин проживал в родительской квартире, на первом этаже хрущёвки. Судя по цвету, занавески тоже остались от родителей и ни разу после этого не стирались.
- На работу он не вышел, - председатель ТСЖ, вытирал потный лоб.
- Почему сразу не забили тревогу? - Агеев морщился.
Удача от того, что Фомин жил в райцентре, сменилась наглухо запертой дверью в нужную квартиру. По месту работы дворник Фомин тоже не появился. Не мог же он каким-то сверхъестественным чутьём понять, что полиция придёт именно сегодняшним утром, и отправиться в бега?
- Так он запойный, - оправдывался председатель. - Может и сейчас у дружков своих. Проспится и явится.
- У него свет горит и телевизор работает.
- Так, наверное, выключить забыл и загулял.
- Короче, - отрезал капитан, - слесарь у вас на месте? Вместе с ним жду вас у квартиры Фомина через пять минут.
Христолюбский остался караулить в подъезде. Ему крайне не нравилась ситуация. Да и сердце что-то с самого утра ныло. То ли сказывалась установившаяся жара, то ли волнение. Через полчаса они входили во вскрытую квартиру. В нос ударил запах пота, сигаретных окурков, протухшей еды и чего-то вообще неопределимого. Понятые и слесарь топтались на пороге.
- Он здесь, - позвал Иван Павлович. - Стёпа, звони своим, пусть шлют бригаду.
Пётр Аркадьевич Фомин нашёлся за кухонным столом. Мужчина полулежал на столе, посреди расстеленной газеты, где красовались вскрытые "бычки в томате", гранённый стакан и початая бутылка водки. На полу рассыпались окурки, тяжёлая советская пепельница треснула пополам и лежала посреди немытого кухонного пола.
Хозяин смотрел на гостей мутным мёртвым взглядом.
- Иван Палыч, смотрите, что нашёл, - позвал из комнаты Агеев.
На журнальном столе, полировку на котором заменяли жирные пятна, лежал одинокий листок из обычной школьной тетради.
- "Начальнику ГОВД, от Фомина П. А." - прочитал Христолюбский, не поднимая листка. - "Чистосердечное признание. Я закопал Сергея Толмачёва"...
- Что скажите? Наш клиент.
- Ну тут явное отравление, - констатировал Сан Саныч. - Точно скажу чем гражданин отравился после экспертизы.
- А вот этот стакан ещё упакуйте, - попросил Христолюбский, показывая на мойку.
- Он же чистый, - удивился Агеев.
- То есть тебя не удивляет, что в этом свинарнике нашёлся единственный чистый стакан? И тетрадь, откуда вырван лист с признанием, я что-то не вижу.
- Думаете, подбросили? Так почерк-то совпадает, - Агеев поднял криво-косо разгаданный кроссворд. - У Фомина буквы влево клонятся.
- Может, писал и он. Но ты мне скажи, фамилия вашего начальника какая?
- Гаврилов, - ответил вместо Агеева слесарь. - Он в соседнем доме живёт. Нормальный мужик, афганец.
- Именно, - кивнул капитан. - Фомин точно его знал, чего фамилию не написал?
- Из личной неприязни, - парировал Агеев. - Маялся-маялся человек тридцать лет, что по молодости убил человека. А тут узнал, что тело откопали - и нервы не выдержали.
- Откуда узнал?
- Ну мало ли. Дворники обычно самые информированные.
- Стёпа, ты бы не горячился, а слушал старших товарищей, - вмешался в спор Сан Саныч. - Двери не вскрывались, целостность замка не нарушена. А вот ключи я нашёл между рамами кухонного окна.
- И что? Он же пьяный был, закрыл дверь и бросил ключи, где захотел.
- Не спорю, прецеденты были, но на экспертизу я их всё равно заберу. И кстати, вот посмотри.
Эксперт вынул свой телефон и нашёл в галерее нужное изображение. На лабораторном столе лежала расправленная тряпочка. Белый некогда фон и яркие цветы.
- Скорее всего, это часть рубашки или блузки. Видишь, вот здесь, это место, где была пришита пуговица. Характерное повреждение.
- Скиньте мне, - попросил Агеев. - Иван Павлович, вам ни о чём этот лоскут не говорит?
- Нет, но я знаю, где надо поискать.
- Понимаешь, года как раз с 80го, про Окалинку можно рассказать всё. Буквально. Кулагин, - объяснял Иван Павлович, пока полицейские возвращались в деревню. - Ему тогда отец первый фотоаппарат купил - и понеслась душа в рай! Колька ещё тогда решил поступать в педагогический. И создавал архив деревенской жизни. Все свадьбы, все похороны, все дни рождения и так всякое - всё снимал. У него этих альбомов, как в госхране каком-нибудь. Все подписаны, пронумерованы.
- Значит, мы там точно найдём ту рубашку!
- Именно!
- Только вот я думаю, если честно, что без Зарубина дело не обошлось, - через какое-то время сказал Агеев.
- Почему?
- По моему опыту, - назидательным тоном произнёс Степан, - кто раньше всех панику поднимает, у того не то, что рыльце, а весь хребёт в пушку. Убили они с Фоминым Толмачёва, закопали-утрамбовали, опалубку на место поставили. Потом Зарубин к вам, чтобы бучу поднять, ведь всё равно поднимать бы пришлось. И пока вы по Окалинке своей бегали, искали студента, тот же Зарубин выдал распоряжение заливать фундамент. Чтобы наверняка скрыть все возможные следы. Скажите, неправдоподобная версия?