- Правдоподобная, - кивнул Христолюбский.
- Вот! И про Фомина он мог нарочно сказать, что не видел и не общался. А как только мы от него ушли, так сразу к Фомину. Там ехать-то с полчаса. Времени, чтобы подельника на тот свет спровадить - уйма!
- Так позвони своим, пусть проверят Зарубина на счёт алиби. Авось, к вечеру со всем и покончим. А завтра суббота. Удочки возьмём, я тебе наши рыбные места покажу.
- То есть как это нету у тебя таких фотографий? - Иван Павлович опешил.
- Так, нету, - развёл руками Кулагин.
В пустых от детворы школьных коридорах пахло свежей краской. Кулагина они нашли в небольшом краеведческом музее, историк возился со стенгазетой, разложенной на сдвинутые вместе парты. Вид у учителя был растрёпанный, на полу валялись скомканные листы.
- Ты ведь всё подряд фотографировал. Даже в деле есть несколько твоих снимков, когда ты мне помогал, - не унимался Христолюбский.
Ивану Павловичу было не по себе - наобещал городскому, что всё схвачено, что архив настоящий собран, а тут такое заявления главного окалинского историка.
- Ремонт в прошлом году у меня был в кабинете. И случайно опрокинули банку краски прямо на тот альбом. Думаешь, Иван Палыч, мне не жалко было? Жалко до слёз, ведь негативы-то я не сохранил. Так что не помощник я вам.
- Эх, Коля! - Христолюбский махнул рукой и потянулся к выходу.
- Минуточку, - остановил его Степан. - Я правильно понимаю, вы, Николай Егорович, тогда всех фотографировали?
- Ну да, - кивнул Кулагин.
- И стройотрядовцев?
- А куда без них? История.
- И наверняка, студенты у вас фотографии выпрашивали?
- Выпрашивали? - усмехнулся Христолюбский. - Он им фотографии продавал! Чуть за спекуляцию его не привлёк.
- Ага! - вспылил Кулагин. - А откуда мне химреактивы брать? А бумагу? А плёнку? Задаром я их должен был что ли фотографировать? Дудки!
- Вот потом я тебя тогда и не трогал.
- Отлично! - улыбнулся Агеев. - Давайте по стройотрядовцам клич бросим, пусть пришлют отсканированные снимки. А мы их посмотрим и найдём ту рубашку цветастую.
- Какую рубашку? - заинтересовался Кулагин.
- Такую, - ответил Христолюбский.
- Вот ты хоть обижайся, Иван Палыч, хоть арестовывай меня, а я тебе так скажу, ты варвар. Ты не делишься информацией, ты не хочешь, чтобы в истории остался твой след.
- Коля, клей свою газету. Идём, Степан.
Спящую Окалинку поливал тёплый дождь. Пахло грибами и мокрой землёй. Иван Павлович сидел на веранде в старом кресле. Вчера Марья Сергеевна привычно уже накрыла ужин на троих, потом убрала посуду и оставила мужчин одних.
- Эх, такая версия была! - горевал Агеев.
У Зарубина оказалось железное алиби - начались подготовительные курсы для будущих абитуриентов. Камеры наблюдения фиксировали Анатолия Ивановича то там, то здесь. И так до самого позднего вечера.
Оставалась надежда на то, что скажет экспертиза. Но Сан Саныч безаппеляционно заявил, что смерть Фомина наступила в семнадцать-семнадцать тридцать. И была смерть не самой лёгкой - крысиный яд. Никакая не редкость, его можно без проблем купить в любом магазине для садоводов. По стакану из мойки экспертиза ничего не дала, посуду тщательно вымыли. Сомнений в насильственной смерти Фомина не осталось. Зато графологическая экспертиза показала, что "признание" написано именно рукой убитого.
- Ну чего ты расстроился, Стёп? Нам нужно-то всего ничего: установить, с кем Фомин закопал Толмачёва, - успокаивал Христолюбский. - Завтра, глядишь, фотографии появятся. Увидим, кто в такой рубашке ходил...
- И что дальше? Ну, ходил кто-то. Нам-то какая польза? - капитан совсем повесил нос. - Мало ли каким образом тот клок в руке трупа оказался? Подрались, он порвал рубашку, а лоскут себе на память оставил, как трофей. А потом пошёл куда-то ещё, где ему проломили череп Фомин с товарищем.
- Как же лоскут в руке оказался? Почему не в кармане?
- А злой был тогда Толмачёв, всё тискал этот клочок.
Спорили они до полуночи. Строили и отметали версии друг друга.
- Знаешь, что меня больше всего смущает? - спросил Христолюбский.
- Что Фомина устранили слишком уж своевременно? - догадался Агеев.
- Именно! Мы про него только подумали, а кто-то чуть не в это же время напоил его крысиным ядом. А прежде заставил...
- ... или убедил...
- ... или убедил, - кивнул Иван Павлович, - написать чистосердечное признание.
- Скорее всего, Фомин писал под диктовку, иначе бы вписал фамилию нашего начальника, - Степан прошёлся по веранде. - У меня от этого дела голова кругом.
- Иди спать. Завтра хоть что-то да прояснится.
Капитан ушёл. А Христолюбский так и остался сидеть. Он даже не заметил, как начался дождь.
- Чёртов дождь! Ну вот как так-то?! - Иван Павлович ходил по кабинету.
Ночью распахнулось окно, и дождь нахлестал в кабинет. Обиднее всего, что небольшая лужица растекалась прямо под системным блоком компьютера, так неудачно, как оказалось, под расположенным у окна столом. Технику Христолюбский не решился даже включить.
- Что-то мне всё это не нравится, - признался Агеев и принялся рассматривать предательское окно.
Христолюбский только рукой махнул. Участковый очень расстроился - жалко было и компьютер, и времени. Наверняка, в почте уже ждали хоть какие-то снимки. Ему не терпелось закончить дело, тянувшееся больше тридцати лет. Степан тем временем, вышел во двор и залез обратно через окно. Он сел на подоконник, перегнулся на улицу, что-то пробормотал себе под нос. Спрыгнул в кабинет. Присел на корточки у стола, почти спрятался под него.
- Стёпа! - действия капитана начинали раздражать.
- А что это у вас тут такое интересное? - в кабинет заявился Кулагин. - Нашли преступника?
- Вот только тебя мне здесь и не хватало! - разозлился Иван Павлович, что бывало с ним крайне редко.
- Добрый ты, мужик, Христолюбский, отзывчивый, - делано обиделся историк. - Есть что-то новенькое?
- Тебе чего надо? - настроения попусту болтать и Ивана Павловича не наблюдалось.
- Да вот, думал, фотографии вам прислали. Хотел себе взять. Восстановить, так сказать архив. Но вы тут совсем уже, - Кулагин сделал неопределённый жест рукой, - скоро зарычите.
- Какие фотографии? Не видишь - компьютер водой залило, теперь непонятно, когда мы в ту почту посмотрим.
- Да хоть сейчас, - сказал, вылезая из-под стола Агеев. - Доброе утро, Николай Егорович!
- Доброе! - отозвался историк. - А как это вы посмотрите?
- Легко, - Агеев продемонстрировал смартфон. - Двадцать первый век, всё-таки. А вы что-то принарядились. Свидание?
- Какой там, - отмахнулся Кулагин. - В отпуске я со вчерашнего дня. Вот собираюсь к приятелю поехать на Алтай. Давно звал, да всё не досуг. Ну бывайте.
- Ты чего молчал-то? - Иван Павлович забыл об учителе, едва тот переступил порог кабинета. - Я думал, придётся к племяннику идти. А у тебя всё под рукой!
Агеев улыбнулся и принялся нажимать на экран гаджета, входя в почтовый ящик. Не отрываясь от занятия, капитан медленно произнёс: