Как сейчас. Комната основательно плыла, пол плясал под ногами как палуба. Вот ты какая, морская болезнь.
- Я не хочу даже знать, что именно он там наговорил по мотивам репортажа - кстати, о чем был репортаж? Дайте-ка угадаю, о поимке Доктора Моро? - дожидается кивка... кивок - большая ошибка; продолжает: - Я хочу знать, как вы ухитрились приложить это к себе!
А действительно, как? Вот вещал наш белый айсберг прохладным убедительным голосом, что все эти маньяки и прочие носители личностных расстройств - имя же им легион - совершенно неинтересны. В подоснове лежит банальная душевная лень и отсутствие доброй воли. Нет такой клепки в голове, отсутствие которой нельзя было бы как-нибудь скомпенсировать. Если преступник этого не сделал, значит не хотел приложить нужное усилие, других причин нет. А при наличии минимальной воли, можно горы свернуть - да вы хоть на себя посмотрите...
- Триста лет судебной психиатрии идут лесом... - пожал плечами Максим, залпом допил сок и демонстративно прибавил звук: синьор Антонио мешал слушать цветистые рассуждения позирующего перед камерой Доктора Моро, серийного убийцы, который орудовал во Флоресте лет восемь. Три года назад у полиции появились новые сервера - и оказалось, что в стране действует серийщик. Il Dottore Moro - или El Doctor Moro, как прозвала его пресса.
Акция протеста успеха не возымела. Негромкий вроде бы да Монтефельтро мастерски перекрывал мощные динамики здоровенной плазменной панели. Разрешение у нее было посредственное, маньяк, раза в четыре больше себя самого, расплывался и шел пятнами, а теплом тянуло - обогреватель позавидует...
Максиму, в отличие от да Монтефельтро, криминологию преподавали - пусть по верхам, но преподавали, и серийные убийцы в программе были тоже. Поэтому его куда более привлекал телевизор: практика все-таки. Одно дело - слова на бумаге, другое - живой и подвижный представитель типа.
Подвижный - и охотно делящийся опытом. Вот, даже глаза затуманились. Понять никто не мог, зачем это ему - нервные узлы жертвам всякой химией заливать, органы удалять или трансплантировать... это помимо всего прочего. А ему, оказывается, просто нравилось. Рассказывает, пальцами шевелит. Объясняет - про убожество современной скульптуры, про вызов времени. Что-то с Доктором Моро странно. А показывают только лицо и руки, которыми он помогает себе объяснять. Все, что ниже подбородка - стонет и плачет. Видимо, вдохновенно билось о ботинки полиции.
- Он же все знал, - продолжает да Монтефельтро. - Только ни разу не попытался перевести знание в действие, в поведение.
Энергичная, ритмичная речь. Так и ждешь, что синьор Антонио сейчас начнет в такт размахивать вилкой или салфеткой. Не дождешься. На жесты оратор скуп.
- Экспертиза разберется, знал или не знал. - Жаль только, что у нас институт судебной психиатрии пребывает в состоянии "два ежа и белка". Отправят в Толедо, видимо.
- Помилуйте, - усмехается айсберг, который не подтаял даже в рестийской жаре, - что может сделать экспертиза? Доказать, что он не понимал, что трансплантация органа в домашних условиях неизбежно приведет к смерти? Вот как делать трансплантацию - понимал, а что получится - не понимал? Глупости, Максим. Не желал понимать - слишком уж хотелось поиграть в живых кукол. Среди таких, как он, есть и просто дураки. Так они и за художества по телу не берутся. Они простые преступления совершают, на своем уровне, на том самом, где тоже все понятно. Взял молоток - и убил хозяйку ломбарда. Не нужно быть философом, чтобы не понять, что тут плохого. Или тот же покойный Личфилд, которого вы инфарктом накормили. Он не мог не знать, во что обходятся другим его истерики, но не знал, потому что не хотел.
Максим широко улыбнулся, проглотив приятнейшее воспоминание и нежные чувства к напомнившему. Да, накормил. Правда, не инфарктом - а всего лишь публичной демонстрацией подвигов, на весь мир, в прямом эфире. Знал ли он тогда, чем на самом деле кормит мистера Личфилда? Не мог не знать, что пожилой человек с лишним весом, с определенным характером подобного конфуза скорее всего не переживет? Не мог не знать, но не знал, потому что не хотел. Так по логике оратора и получалось...
Улыбаемся и машем.
- За всем этим стоит только недостаток воли к добру. Ничего более. А поскольку такая воля является обязанностью всякого члена социума, то не нужно придумывать никаких иных преступлений, обстоятельств и мотивов. Дело только в нежелании проявить волю и увидеть неприятное для себя, но необходимое.