Рядом с ним Мадрак переминается с нош на ногу, глазеет по сторонам.
Сверкают очи Врамина, и пляшут в них огоньки.
— Ничего. Ничего живого. Нигде, — говорит он.
— Значит, Тифон добрался до него, — говорит Мадрак.
— Значит, нет здесь и Тифона.
— Значит, убил он его и удалился. Наверняка ищет теперь Озириса.
— Не знаю...
— А что же еще может быть?
— Не знаю. Но теперь я здесь хозяин — по поручению Принца. Я должен отыскать средоточия силы и научиться ими управлять.
— Но ведь ты когда-то обманул доверие Принца...
— Да, это так — и он простил меня.
И садится Врамин на трон Анубиса, и приветствует его как должно Мадрак.
— Славься, Врамин, Хозяин Дома Мертвых!
— Тебе нет нужды преклонять передо мной колена, старый дружище. Прошу, встань. Мне понадобится твоя помощь, ибо сильно отличается этот Дом от Седьмого Поста, где я когда-то правил.
И часами изучает Врамин секретную систему управления, выведенную на трон. И тут…
— Анубис! — восклицает голос, который никак не спутаешь с голосом Мадрака.
И с грехом пополам изображает он лай и подвывание:
— Да?
— Ты был прав. Гор потерпел поражение и вернулся сюда. Он, правда, вновь ушел.
Это голос Озириса.
Врамин взмахивает своей тростью, и прямо в воздухе появляется огромное окно.
— Привет, Озирис, — говорит он.
— Итак, Принц наконец сделал ход, — говорит Озирис. — Полагаю, я следующий.
— Надеюсь, нет, — говорит Врамин. — Могу лично засвидетельствовать, что слышал, как Принц обещал Гору, что не будет тебе мстить — в обмен на сотрудничество.
— Ну а что стало с Анубисом?
— Точно не знаю. Сюда явился, чтобы его убить, Тифон. Я же пришел подчистить за Тифоном и поддержать этот Пост на ходу. Либо он прикончил Анубиса и отправился дальше, либо Анубис сбежал и Тифон погнался за ним. Послушай меня, Озирис: несмотря на заверение Принца, ты в опасности. Тифон не знает об обещании Принца, и он в нем не участвовал. Узнав от Сета истинную историю и получив подтверждение от Принца, он, похоже, постарается отомстить Молотобойцу...
— Сет жив?
— Да. Одно время он был известен как Вэйким.
— Посланник Анубиса!
— И никто иной. Пес лишил его воспоминаний и послал убить его собственного сына — и отца. Это и привело в такую ярость Тифона.
— Сифон на всю эту проклятую семейку! А что стало с моим сыном? Он только оставил мне записку и… Конечно!
— Что «конечно»?
— Еще не поздно. Я…
— Сзади тебя! На стене! — кричит Врамин. — Тифон!
Озирис движется со скоростью, которую трудно ожидать от его хрупкого тела. Он бросается к зеленому гобелену, откидывает его в сторону и ныряет внутрь.
Тень плывет за ним и встает на дыбы.
Когда она отступает, в гобелене и стене зияет дыра в форме Тифона.
— Тифон, — говорит Врамин.
— Я здесь, — доносится голос. — Почему ты предупредил его?
— Потому что Тот даровал ему жизнь.
— Я не знал этого.
— Ты ушел слишком рано. Ну а теперь слишком поздно.
— Нет. Боюсь, что он ускользнул от меня.
— Как?
— Его не было в комнате, когда я уничтожал ее.
— Может быть, это и к лучшему. Послушай. Мы можем использовать Озириса.
— Нет! Пока он жив, никогда не будет мира между нашими семьями, какие бы рыцарские чувства ни выказывал мой братец. Я люблю брата, но не буду придерживаться его обещания пощадить этого типа. Нет. Я обыщу весь этот Дом, не успокоюсь, пока не найду Озириса и не канет он в Бездну Скагганаука!
— Как Анубис?
— Нет! Анубис ускользнул от меня! — раздается крик. — На время.
И Тифон встает на дыбы, вспыхивает пламя, и он исчезает.
Как лаптой взмахивает Врамин своей тростью, и окно закрывается.
— Анубис еще жив, — говорит Мадрак, оглядываясь через плечо.
— Очевидно.
— Что будем делать?
— Продолжим изучение этого Дома.
— Я хочу отдохнуть.
— Ну так отдыхай. Подыщи где-нибудь по соседству комнату и располагайся. Ты же знаешь, где тут еда.
— Да.
— Тогда до скорого.
— До скорого, Господин.
Уходит Мадрак из Тронного Зала и бредет куда глаза глядят. Приходит он наконец в комнату, где стоят мертвые, словно статуи. Он усаживается среди них. Он разговаривает.
— Я был ему преданным слугой. Послушай, красотка с грудями, как дыни. Я был ему преданным слугой. Поэт же отправился воевать с другими Ангелами, зная, что идет наперекор его воле. Но он прощен и возвеличен. Ну а я кто такой? Слуга слуги.