Порожденная Грехом 2 [ЛП]

Действительно ли возможно восстановить отношения в нормальной обстановке, без страха и отсутствия свободы? Мы никогда этого не узнаем.

Я не ненавидела Мэддокса за его уход. Я также сомневалась, не лучше ли было позволить отцу убить Мэддокса, потому что тогда все было бы проще. Жизнь с Мэддоксом стала бы вызовом не только для меня, но и для моей семьи и Фамилье, и я не была уверена, что все бы справились.

Амо издал низкий звук недовольства.

— Хватит пялиться в окно, как собака, ждущая своего хозяина. Он не вернется. Он неверный байкер, и тебе будет лучше без него.

Я бросила на брата свой лучший смертельный взгляд, взбешенная его сравнением.

— Собака будет вилять хвостом и приветствовать своего хозяина после его возвращения, но ты можешь поспорить своей задницец на то, что я надеру Мэддоксу яйца, когда он вернется в мою жизнь.

Амо покачал головой.

— Я знаю, что ты бы так и сделала, но ты должна позволить отцу разобраться с этим идиотом и прикончить его. Это чистая расправа, в которой ты нуждаешься, Марси. То, что это все еще где-то там, сдерживает тебя, и ты действительно не должна позволить этому случиться. Ты нуждаешься энергии и мозгах, чтобы показать солдатам отца, кто здесь хозяин.

Я наконец отвернулась к окну. Только из окна Амо открывался вид на улицы, в то время как мое окно выходило на сады — вероятно, еще одна из папиных мер безопасности.

— Меня ничто не сдерживает. Я могу отделить свое сердце от мозга. Моя работа в Фамилье не имеет ничего общего со мной и Мэддоксом.

— Нет никакого Мэддокса и тебя. Он бросил тебя.

Я сузила глаза.

— Он не может меня бросить. Мы не состояли в отношениях.

Амо отмахнулся от меня.

— Не продолжай. Я не хочу знать подробностей о твоем статусе: «заключённая с бонусами».

Я швырнула в Амо то, что смогла схватить, — тяжелый учебник по алгебре с пола. Ему едва удалось увернуться от него, затем он поднял руки.

— Хорошо. Давай больше не будем упоминать байкера.

— Спасибо.

Я подошла к его дивану и опустилась на него. Амо вернул свое внимание к экрану компьютера, где он читал о топографии Пенсильвании. Я не была уверена, было ли это для домашней работы или для их охоты на байкеров.

— Наши солдаты в конце концов примут тебя, — сказал Амо, но в его тоне прозвучало скрытое «но».

Наши солдаты. Для него все это так естественно. Его приняли с распростертыми объятиями, и никто никогда не сомневался, что он станет Капо, когда отец выйдет на пенсию.

Я также знала, чего Амо не сказал.

— Потому что они уважают и боятся отца.

Он не отрицал этого.

— Я заслужу их уважение.

— Тебе придется приложить намного больше усилий, чем мне.

Я знала это. На женщин смотрели свысока. Мы должны были быть красивыми и уметь держать язык за зубами. Из-за папы я была избавлена от сексистских комментариев, но мужчины не воспринимали меня всерьез из-за меня самой.

— Ты все еще уверена насчет татуировки? — спросил Амо, указывая в общем направлении на мою спину.

Я напряглась, как делала всегда, когда мне напоминали об уродливых словах, вытатуированных на спине.

ШлюхаВитиелло.

— Да. Я не стану тратить месяцы на сведение, чтобы остались шрамы. Люди будут знать, что означают эти шрамы и что случившееся беспокоит меня настолько, что я хочу полностью стереть это с моего тела. Это будет выглядеть слабо. Я сохраню слова, но покрою их своей правдой.

Амо кивнул.

— Может, я тоже набью еще одну татуировку.

Я усмехнулась.

— Удачи в убеждении мамы. Ты бы даже не набил свою первую татуировку, если бы она не была необходима для Фамильи.

— Папа поговорил бы с ней.

Я закатила глаза.

Раздался тихий стук.

— Да, — ответил Амо.

Мама заглянула, выражение ее лица было обеспокоенным, но прояснилось, когда она увидела меня.

— Вот ты где, Марси. Я сначала зашла в твою комнату.

Я редко проводила время в своей комнате. Амо пока не жаловался на мое присутствие. То ли его это действительно не беспокоило, то ли его чувство защиты поднимало голову. Я не была уверена.

— Что ты хочешь? — спросила я, одарив маму твердой улыбкой.

Она все еще беспокоилась обо мне, особенно после исчезновения Мэддокса. Втайне она, наверное, радовалась его ухожу не меньше, чем папа, но никогда бы этого не сказала.